Тогда царевна, выждав время, сказала ему:
— Ты говоришь, что я над тобою всевластна. Неправда это. Я тебе в угоду любимую кормилицу прогнала, которая мне как мать была; а ты до сих пор таишь от меня, откуда у тебя столько денег. Я думаю, у тебя кошелек неиссякаемый есть?
Сердце Петро не устояло против слов жены, и он, достав кошелек, раскрыл его пред нею, и тотчас же ручьем полились из него золотые на пол. А когда он подбирал их и снова влагал, они пропадали в кошельке без следа.
Царевна обрадовалась, узнав, что кормилица угадала тайну мужа, и сказала:
— Теперь я вижу, что ты любишь меня.
Когда же ночью Петро беззаботно уснул, она похитила кошелек и вышла тихо и прошла переодетая с одною верною рабыней чрез двор в малую дверцу стены и убежала к реке. У реки ее ждала кормилица на коне, с другими еще конями и несколькими провожатыми. Они бежали тогда быстро из города, боясь, чтобы в первом гневе их не убил Петро.
XVI
Когда Петро, проснувшись, увидел, что нет около него жены, что кошелек его похищен, он в гневе хотел отыскать ее и убить...
Потом вспомнил он, что после этого и его убьют, так как уже силы прежней у него в царстве без кошелька не будет, и умрет он в гневе и грехе без всякого покаяния, не успев даже по своей вине исполнить то дело богоугодное, для которого вышел из дома Христо и Христины.
Тогда показалось ему, что он сам один всему виноват, и начал он плакать.
И еще плакал он, говоря себе: «Жемчужина! моя Жемчужина! Ты ли это обманула меня и так наругалась надо мною!..»
Так как здесь все (думал он еще) были ему враги и самому царю Агону он не верил, то замыслил он сначала ехать скорей к царю Политекну и напомнить ему о своем тайном к нему посольстве. Но Господь пожалел его, видя его горе и раскаяние, ибо его там еще скорее, чем здесь унизили или умертвили бы, и внушил ему лучшую мысль: «на людей не надеяться, а только на Бога».
Тогда, подумав это, взял он у раба самую простую одежду, надел ее и так же, как царевна, вышел тайно из дворца и сказал себе: «Пойду без всякой дороги в горы. Пусть Бог хранит меня, как Он хранил меня до сих пор и всё прощал мне все мои грехи, которым, я вижу теперь, и счету нет!»
Он шел целый день, размышляя и сокрушаясь о своей горькой участи. Шел он, не зная сам, куда он идет. Ему было стыдно и в этом царстве остаться и стать последним человеком после величия, в котором он жил; а домой к воспитателям своим Христо и Христине возвратиться было ему еще стыднее. «Пошел без денег и пришел назад без денег, пустой человек какой!» — скажут люди.
