— Друзья, — начала она, — все вы слышали, что наш наставник мистер Берринджер — можно даже сказать, наш учитель — пребывает в бессознательном состоянии. Мой муж, который его наблюдает, констатирует некоторое умственное расстройство. Но для нас, извлекавших пользу из уроков учителя, лучше считать, что он занят неким экспериментом, связанным с некоторыми его работами. Все мы помним, как часто в этой самой комнате он призывал нас работать и размышлять до тех пор, пока мы не привыкнем к тому, что он называл идеями, мыслеформами, созданными нами, хотя они, конечно, существуют (как он часто нам говорил) в своем собственном мире. Многие из нас уже не могут ходить по простым тропинкам детской веры — возможно, мне следует сказать — к сожалению! Но в этом новом учении мы обрели великое предназначение, и каждый из нас по-своему старался его исполнять. Поэтому, мне кажется, было бы жаль пропускать наше ежемесячное собрание только из-за того, что наш наставник находится — как бы это сказать? — в ином состоянии. Он говорил, что мы всегда можем учиться, и поэтому я попросила мисс Дамарис Тиге поговорить с нами сегодня о предмете, представляющем взаимный интерес. Мисс Тиге не только моя близкая подруга, некоторые из вас тоже ее знают, она еще и ученый, глубоко постигший основы философии. Тема сегодняшнего доклада мисс Тиге, — она посмотрела на Дамарис, пробормотавшую: «Фантомы и ангелы», — фатомы и ангелы. Думаю, мы все послушаем ее с большим интересом.
Дамарис встала. При этом думала она вовсе не о предстоящем докладе, а о том, что она, оказывается, близкая подруга миссис Рокботэм. Складывалась многообещающая ситуация, даже если ради нее придется убить вечер с людьми, которые, конечно, нипочем не признают фантома, даже если его встретят. Она подошла к столу, положила сумочку и развернула рукопись. При этом Дамарис слегка принюхалась: всего лишь на миг ей показалось, будто откуда-то потянуло на редкость неприятным запахом.
Нет, наверное, показалось. Запах исчез. Вдалеке все еще гремел гром. Миссис Рокботэм уселась поудобней, чтобы слушать, остальные члены кружка вежливо и приглушенно похлопали.
— Леди и джентльмены, — начала Дамарис, — как я уже сказала миссис Рокботэм и мистеру Фостеру, боюсь, сегодня я всего лишь не очень подходящая замена тому… тому, к чему вы привыкли. Но сапожник, как мы знаем, — она начала читать, — должен заниматься своим ремеслом, и поскольку вы оказали мне честь, попросив провести с вами беседу, мне показалось интересным предложить вам несколько замечаний об исследовании, которое я пытаюсь провести. Мистер Фостер, — она взглянула на него, — в нашем с ним разговоре, — докладчица и мистер Фостер обменялись легкими кивками, — говорил о том, что вас интересует мир первопричин. Это одна из наиболее популярных тем философских исследований, если это можно так назвать. Разумеется, в некоторых эпохах интерес к этой теме возрастал, в некоторых — ослабевал. Эпохи, известные свободой мысли, например афинская, были подготовлены к ней лучше, чем менее просвещенные, такая, как раннее средневековье, например. Естественно, сегодня мы оцениваем эти взгляды с некоторой снисходительностью, не всегда и не во всем соглашаясь с древними мыслителями. Я, например, — она улыбнулась своим слушателям, — я больше не говорю о «четырех ангелах возле моей кровати» и не готова называть Платона der grosse Pfaffe, великим святым, как это когда-то делалось.
