Степан Карпович повернулся в его сторону:
— А я ведь ждал этого вопроса. Стало быть, знаете про записку?
— Знаем, — ответило сразу несколько голосов. Степан Карпович вздохнул:
— Да, но в записке-то не обо мне.
— Как? — не поверил Гера.
— А вот так. Я же не Бондарь. Я — Бондарев.
Вот оно, значит, что! Не успел Герка порадоваться и снова — удар!
— Да мне уже приходилось разъяснять про записку-то, — продолжал Степан Карпович. — Расспрашивали у меня.
— В музее?
— И из музея. И ребята вроде вас или чуток постарше. А недавно еще из Карабчанки приходили.
— Из Карабчанки?
— Да. Тоже записывали, как эта чернявая.
— О чем же они расспрашивали? — заволновался Гера.
— Да про Бондаря же.
Еще лучше! Значит, и в Карабчанке ищут Степана Бондаря.
— А вы сами-то что-нибудь слышали о нем? — спросила Муврикова у Степана Карповича.
— А как же, слышал. Меня даже еще в те годы спутали с ним один раз. За него приняли, как вот вы сейчас.
— Партизаны?
— Ну да. Пришли связные из другого отряда и говорят: где тут Степан Бондарь, он звал нас. Их ко мне, а я говорю: никого я не звал. Выяснили что к чему. Бондарь-то в другом отряде в то время находился.
— И вы его видели?
— Не приходилось.
— Говорят, он всюду бывал, — сказала Гутя. — И всегда важные указания, приказы привозил. Из главного штаба, что ли? Так нам дедушка Кондрат сказал в Красногорийском.
— Знаю Кондрата, — кивнул Степан Карпович. — Ничего он парняга был только путаник хороший. И сейчас путаником остался. Не мог он видеть Бондаря, потому как Бондарь везде бывал, это верно, да никому не объявлялся, никто его и не видел.
— Да что он, волшебник, что ли? — удивилась Райка.
— Или в шапке-невидимке ходил? — сострил Швидько.
— Как хотите гадайте. Был он и не было его.
— Легенда? — спросила Лидия Егоровна.
— Как хотите гадайте, — повторил Степан Карпович. — А Кондрат его не мог видеть, путаник.
— Да вы не так меня поняли, — пояснила Гутя. — Дедушка Кондрат его тоже не видел. Он сказал только, как и вы говорите, что Бондарь везде бывал.
— А-а-а, ну то-то. А все равно путаник Кондрат! Когда нас собирали на вечер красно-зеленых, уточнить кое-что, так Кондрат сказал, будто наступление на Чистый Ключ мы в двадцатом году вели на пасху. А какая тебе пасха, если блины ели? На масленку это было, а он, путаник, видно, во сне куличи ел, вот ему и пасха, — засмеялся. Степан Карпович, довольный своей шуткой.
И ребята смеялись вместе со старым партизаном над путаником дедом Кондратом, только Гера все думал: «Степан Бондарев не Степан Бондарь! Что же теперь делать дальше?»
