Нисодемус разинул рот, да так и стоял в растерянности, не зная, что ответить.
— Но они подчинялись Правилам! — заговорил он наконец. — Вот именно! И тогда все было намного лучше, чем теперь.
Гримма смерила его презрительным взглядом.
— Неужели вы думаете, что кто-нибудь вам поверит?
Наступила тишина.
— И все же следует признать, — очень медленно проговорил какой-то пожилой ном, — что тогда все было действительно лучше, чем теперь.
Послышалось шарканье множества подошв. Больше ничего не было слышно. Только шарканье множества подошв.
— Они поверили ему! — возмущалась Гримма. — Вот так! О Совете никто и не вспомнил. Они делают все, что бы он им ни сказал!
Гримма и Доркас сидели в его мастерской, устроенной под скамейкой в старом гараже. «Мое маленькое убежище, — так называл мастерскую Доркас. — Мой уголок». Повсюду валялись обрывки проводов и всякие железки. На стене кусочком грифеля были выведены какие-то каракули.
Доркас машинально вертел в руках кусок проволоки.
— Ты чересчур требовательна к ним, — тихо сказал старый механик. — Не нужно было на них кричать. Они столько пережили! Стоит повысить на них голос — и они тут же теряются. Что же до Совета, то он был хорош, пока все обстояло благополучно. — Доркас пожал плечами. — Все равно без Масклина, Гердера и Ангало он потерял всякий смысл.
— И все же после всего, что случилось… — Гримма развела руками. — Вести себя так глупо только потому, что он обещал им…
— Немного покоя, — сказал Доркас и покачал головой.
Нет, таким, как Гримма, этого не объяснить. Хорошая она девушка, умница, но считает, что все остальные должны реагировать на происходящее так же бурно, как она. А им, в сущности, нужно только одно — чтобы их оставили в покое. Жизнь и без того достаточно трудна, а тут еще кто-то вечно пристает к ним с призывом сделать ее лучше.
Масклин это прекрасно понимал. Он знал: чтобы заставить других поступать так, как тебе хочется, нужно внушить им, будто они сами этого хотят. Если же сказать ному: «Вот по-настоящему разумный выход. Неужели ты настолько глуп, чтобы этого не понять?» — то результат будет прямо противоположный.
Дело не в том, что номы глупы. Просто номы есть номы.
— Ну ладно, — сказал Доркас устало. — Пойдем посмотрим, как подвигается дело с табличками.
Один из больших сараев был превращен в цех по изготовлению табличек. Лучше даже сказать — Табличек. Потому что среди прочих достоинств Нисодемуса была способность произносить слова таким образом, чтобы в случае необходимости заглавная буква улавливалась даже на слух.
