— Я бы дал фунт, не меньше, — сказал он.
— Да, только ты ничего не смог бы тут построить, — сказал Холодец. — Вот в чем штука!
— А я бы и не стал ничего строить. Я бы заплатил им фунт, просто чтобы все осталось как есть.
— Да, — рассудительно промолвил Холодец, — но людям нужно где-то работать. Нам Нужны Рабочие Места.
— Здешние жильцы не порадовались бы, — сказал Джонни. — Если б узнали.
— Их, наверное, куда-нибудь перевезут, — сказал Холодец. — А то потом газон будет не вскопать.
Джонни поглядел на ближайший склеп (один из тех, что походили на мраморные сараи) и прочел бронзовые буквы на двери:
ОЛДЕРМЕН ТОМАС БОУЛЕР
1822–1906
Pro Bono Publico
На камне был (наверное) вырезан портрет самого Олдермена. Почтенный муж глубокомысленно смотрел куда-то вдаль, словно тоже ломал голову над тем, что же значит «Рrо Воnо Publico».
— Вот кто наверняка зол как черт, — сказал Джонни.
Он на мгновение замешкался, а потом поднялся по двум разбитым ступенькам к металлической двери и постучал. Зачем — навеки останется для него тайной.
— Эй, ты чего! — зашипел Холодец. — Вдруг он там таится-таится да как выскочит!
И вообще, — он понизил голос, — приличные люди не якшаются с покойниками. По ящику говорили, от таких разговорчиков до сатанизма — один шаг.
— Мура, — отмахнулся Джонни. Он постучал еще раз.
И дверь открылась.
Олдермен Томас Боулер, моргая от яркого солнечного света, сердито воззрился на посетителя.
— Ну? — спросил он.
Джонни развернулся и кинулся наутек.
Холодец догнал его на середине Северного проезда. Вообще-то Холодец, мягко говоря, со спортом не дружил, поэтому скорость, с какой он припустил вдогонку за Джонни, удивила бы многих его знакомых.
— Ты чего? Что за дела? — пропыхтел он.
— А ты не видел? — пропыхтел в ответ Джонни.
— Ничего я не видел!
— Дверь открылась!
— Ни фига!
— Нет, открылась!
Холодец притормозил.
— Нет, не открывалась, — пробурчал он. — Эти двери вообще не открываются, я сам смотрел. На них на всех амбарные замки.
— Чтобы туда не лазили или чтоб оттуда не вылезали? — полюбопытствовал Джонни.
На лице Холодца промелькнула паника (лицо было не маленькое, так что на самом деле она не столько промелькнула, сколько пробежала по Холодцовой физиономии, и даже это удалось ей не сразу). Потом он опять сорвался с места.
— Ты это нарочно! — выкрикивал он на бегу. — Не буду якшаться с нечистой силой! Домой пойду!
Он свернул за угол, на Восточную улицу, и рванул к главным воротам.
Джонни сбавил скорость.
