— Но…
— Подождите. — Ему пришла в голову другая мысль, заставившая нахмуриться. — Вы так яростно протестуете, поскольку считаете, что с вами что-то не так или что-то не так со мной?
— С вами? С вами все в полном порядке. Вы, Беннет… совершенны.
Он громко фыркнул.
— Если не считать того, что я вполне могу оказаться дешевым фигляром. Может быть, я трус, радующийся, что ему удалось уцелеть, всего лишь выйдя из дома на людную улицу? — Беннет еще раз пристально на нее посмотрел. — Дело в этом? Вы поверили вздору Лэнгли?
Филиппа слегка расслабилась. Не приходилось сомневаться, что ей легче говорить о книге, чем о своей жизни.
— Книга капитана Лэнгли очень хорошо написана… по большей части.
Такое заявление не могло не насторожить.
— По большей части? Что вы имеете в виду? Она состроила гримаску.
— Вы же знаете, я читала ваши книги. И не по одному разу. Я могла бы поклясться, что некоторые отрывки из книги капитана Лэнгли написали вы… очень многие отрывки, по правде говоря. За исключением тех, где все изменилось. Драматизм превысил все мыслимые пределы, и капитан Лэнгли стал героем, а вы… нет.
— Что это значит для вас?
Не ответив, Филиппа полезла в ридикюль, вытащила еще один орех и протянула Керо. Потом она выпрямилась и чинно сложила руки на коленях.
— О чем это говорит вам? — наконец спросила она. — Я не думаю, что Беннет Вулф вернулся в Лондон без всякой причины. Вам здесь не нравится. И вы не упоминали о намерении написать книгу, о своих собственных приключениях в Конго. Вы стараетесь изо всех сил не высказывать своего мнения о книге Лэнгли.
В жизни Беннета редко случались моменты, когда он лишался дара речи. Это был один из них.
— Лэнгли украл мои дневники, — спокойно сказал он. — Я был ранен, не мог встать с койки. Он вошел, сказал, что позаботится о моих дневниках и записках, пообещал, что они непременно попадут туда, где окажутся наиболее полезными. После этого он уплыл вниз по реке без меня. Я вернулся в Лондон за ними. У меня и в мыслях не было, что он объявил их своими и превратил в эту проклятую книгу.
— Боже правый, — прошептала она. — Что вы теперь собираетесь делать?
— Лэнгли вернется в Лондон на следующей неделе. Мы с ним все урегулируем.
— Звучит угрожающе.
— Да? Ну, я же не слишком цивилизованный человек. — Он повернул коня на дорогу, идущую через Хэмпстед-Хит. — И я был бы очень благодарен за объяснение, что я все-таки делаю неправильно. С вами.
— С чего начать? — едва слышно пробормотала она.
