«Еврейские помещики имели при царской власти более 2 миллионов гектаров земли (особенно при сахарных заводах на Украине, а также большие имения в Крыму и в Белоруссии)» [31, с. 27]. Барону Гинцбургу принадлежало в Джанкойском районе 87 тыс. гектаров, фабриканту Бродскому десятки тысяч гектаров. Вместе с сыновьями Бродский к началу XX века «прямо или косвенно контролировал 17 сахарных заводов» [34, с. 171]. Моисей Гальперин владел 8 свекольными заводами и примерно 50 тысячами гектаров земли [31, с. 264].
Всего же «около сахарной промышленности питались сотни тысяч еврейских семейств в качестве посредников при продаже сахара и т. д.» [34, с. 264]. Неудивительно, что среди евреев было так много врагов столыпинской реформы: «аграрные реформы, основанные на передаче земли исключительно в руки тех, кто обрабатывает ее личным трудом, нарушили бы интересы некоторой части еврейского населения, находящегося при больших хозяйствах еврейских землевладельцев» [30, с. 423].
Замечу еще, что земли, сосредоточенные в руках евреев-помещиков до 1903 года, оставались у них. Папа Льва Троцкого оставался богатым человеком вплоть до 1918 года. В этом достопамятном году он счел нужным приехать к сыну в Петроград и высказать ему все, что думал по поводу революций и участия в них «сыночков почтенных людей». К чести Льва Троцкого — его отец не сгинул в подвалах ЧК.
К Первой мировой войне евреи, вопреки всем попыткам их сдерживать, составляли 35 % торгового класса России — при том, что было их 6 миллионов из 150 миллионов населения империи, то есть 4 %.
ВЛАСТЬ ТЬМЫ…
ТО ЕСТЬ ВЛАСТЬ КАГАЛА
Еще при Николае I отменен кагал. Эту меру некоторые еврейские историки (казалось бы, уже в силу своего интеллекта далекие от авторов «Лехаима») изволят трактовать, как одно из «законодательных ограничений», как «вмешательство во внутренние дела» еврейства [36, с. 40].
На само это обвинение отвечу коротко: вероятно, проживающий в Иерусалиме господин Зельцер запамятовал: Николай I был законным императором суверенной Российской империи. Евреи ашкенази были подданными царя и приносили ему присягу. С точки зрения и международного, и внутреннего российского, и какого угодно иного законодательства они были точно такими же подданными российской короны, как и этнические русские, — например, как столь неуважаемые большинством евреев русские крестьяне.
Можно по-разному относиться к стремлению правительства Российской империи разрушить общину и освободить своих подданных от остальных пережитков первобытнообщинного строя. Некоторые люди считают делом чести добиваться, чтобы их народ был свободен, и в этом видят свой национализм. Другие стараются изо всех сил, чтобы их народ ходил исключительно строем под руководством старейшин, и чтобы начальство и всяческие бурмистры могли бы вторгаться в частную жизнь любого русского или еврейского мужика. Эти люди тоже мнят себя сторонниками общественного и народного блага — иногда искренне, а как показывает опыт, чаще — за мзду. Господин Зельцер вправе думать по-другому, его дело. Но если евреи хотели развития, хотели реального уравнивания в правах с остальным населением Европы — им следовало освободиться от кагала как можно быстрее, и всякий, помогающий им в этом, — их друг.
