— Убедите.
— Какой бы стороною ума прежде всего блеснуть перед вами?
— Да хоть сметливостью. Сметливость у женщин развита более других способностей.
— Извольте. У вас есть теперь в кармане книга.
— Есть.
— Видите, какая сметливость; ни вы, никто не говорил мне, что вы взяли с собою книгу, а я домекнулась.
— Как же вы домекнулись?
— По простой, логической цепи мыслей: вы пренебрегаете женским обществом; вам предстояло гулять с женщинами — вы знали, что будете скучать. "Возьму-ка с собою книжку, — сказали вы себе, — при первом удобном случае улизну куда-нибудь в сторону и расположусь под сенью струй". Ведь так?
— Положим, что так.
— Я вам скажу даже, что у вас за книга.
— Едва ли.
— Беллетристикой вы заниматься не станете; значит, это не роман. Учено сочинения также не станете читать, потому что путешествуете для развлечения и не захотите скромную жизнь туриста отравить постным блюдом учености. Книга ваша должна быть из полуученых, популярно-ученых. Но вы натуралист и выбрали, конечно, сочинение по своей части… Пари: у вас что-нибудь Карла Фохта?
Змеин не мог скрыть некоторого изумления.
— Логика у вас действительно не женская!
— Что ж, угадала? Фохта?
— Фохта.
— Покажите.
Змеин подал ей книгу.
— "Bilder aus dem Thierleben[70]", — прочла она. — Как кончите, так одолжите мне. Я давно желала прочесть это сочинение, да неоткуда было взять. В библиотеках не дают: запрещено, дескать. Студенты же знакомые хоть и обещались достать, да по обыкновению забывали вечно.
— Можете взять хоть сейчас.
— Благодарю вас.
Перелистывая книгу, Лиза остановилась на одной странице и прочла вслух:
— "Das Werden der Oraganismen hat fur mich stets einen weit grosseren Reiz gehabt, als das Bestehen derselben und der Prozess der Selbsterhaltung. Es liegt etwas stabil-Langweiliges in der Erhaltung des thierischen Organismus — in dieser doppelten Buchfuhrung, die iiber Einnahme von Nahrungsstoffen und Ausgabe verbrauchten Materiales von dem Organismus mit ermudender Gleichformigkeit gefuhrt wird, und wo sich das Haben als Fett ansetzt, wahrend das Soil sich durch Abmagerung kundgibt, und endlich ein Bankerott oder der zunehmende Wucherzins, welchen der Organismus zahlen muss, das ganze Geschaf tendigt und die Firma zu deu Todten wirft"[71].
— Остроумен, как всегда, — сказала Лиза по прочтении отрывка. — Но я не вполне разделяю вкус Фохта. Его томит монотонное прозябание земных тварей. Меня тоже. Но есть случай, где такое прозябание делается в высшей степени интересным: это если акклиматизировывать какую-нибудь животную или растительную породу. Существо экзотическое, выросшее под знойным небом юга, вы перевоспитываете для своей холодной родины, холите его, защищаете от резких влияний климата, и вот — старания ваши увенчиваются успехом: ваш приемыш перерождается на ваших глазах, и вы дарите отечеству новую породу! Жаль, что у нас в России эта статья обращает на себя еще так мало внимания. Главная трудность заключается, конечно, в натурализации животных: растение, акклиматизируясь, в то же время и натурализуется; животное же, перенесенное в другой градус широты, хотя и существует вначале с грехом пополам, как степной помещик, приехавший в столицу пожуировать жизнью, — однако это не более, как прозябание, существование болезненное, от которого еще далеко до полной натурализации. Что ж вы молчите, Александр Александрович? Неужели вы не интересуетесь этим вопросом?
