Он сидел в своей клетушке и ждал, что Ароян заглянет, захочет поговорить с ним. Но не предполагал, что тот зайдет вместе с Пантелеевым. Савин вскочил из-за стола, уступая место гостю. Тот сел, сказал Арояну «до завтра», а Савину приглашающе и по-хозяйски показал на табурет. Когда Ароян вышел, спокойно так спросил:
— Так как же получилось, Евгений Дмитриевич, что вы не подготовили собрание?
У капитана был лоб мыслителя; глубоко посаженные светлые глаза смотрели на Савина с участием.
— Я не хотел готовить собрание.
— То есть как?
— Собрания проходят бесчувственно и, кроме вреда, ничего не приносят.
— Что-то, Евгений Дмитриевич, я не слышал о чувственных собраниях.
— Они должны настраивать людей!
— Это — другое дело. Но у вас-то получилось — расстраивать. Выступающих не было, и даже проекта решения, основного ориентирующего документа, не подготовили. Вы советовались с заместителем командира по политчасти?
— Нет.
— Напрасно. Он бы уберег вас от такой партизанщины.
— Товарищ капитан, но ведь из-за проектов решения все голосуют бездумно, не вникая в то, за что голосуют. И тут же забывают, за что поднимали руку. И собрание получается, как шар: катится, а следа нет.
— Это — если плохой проект решения.
— Но они же все плохие! Даже отчетно-выборного собрания!
— Евгений Дмитриевич, вы еще делаете только первые шаги в комсомольской работе. Не горячитесь. Давайте то решение, посмотрим вместе.
Савин достал книгу протоколов, новенькую, чистенькую, передал Пантелееву. Тот сначала пробежал записи глазами. Потом сказал:
— Кое-что, конечно, здесь упущено. Но в целом решение сомнения не вызывает.
Савин слушал, как капитан зачитывал первый пункт, длинный, как товарный поезд. В нем перечислялись все документы, которыми должна в своей работе руководствоваться комсомольская организация, и в «их свете» предлагалось «всем комсомольцам повысить личную примерность в учебе, дисциплине, выполнении директивных норм, добиваться на завершающем этапе...». «Завершающий» — это выход с насыпью БАМа на Юмурчен. Только название реки в протоколе было упущено.
Зачитав, Пантелеев спросил:
— Скажите, с чем вы здесь не согласны?
— Почему — не согласен? Все правильно. Но не воспринимается.
— Евгений Дмитриевич, мы с вами говорим на разных языках. Вы считаете, что у вас в части все в порядке с примерностью комсомольцев, изжиты случаи нарушения воинской дисциплины и срыва плановых заданий?
— Не считаю.
— И правильно, что не считаете. Рота Синицына до сих пор в должниках ходит. Сколько в ней комсомольцев?
