Возможно, мамуля возражать бы не стала — она принимает все, что бы я ни делал: я для нее ясно солнышко при любой погоде. Всегда был и останусь любимым дитятком.
Отец же, по здравому размышлению, найдет мое нынешнее занятие неприличным. Раньше (теперь он на пенсии) папа работал главным бухгалтером на фирму, которая занималась аксессуарами для ванн. Почтенные отцы других семейств со временем становятся пышными и розовощекими, они полны важности и холены как люди, выполнившие свой долг перед обществом и в достатке доживающие свои дни. Один такой джентльмен способен заполнить собой весь ресторан, так что остальным посетителям приходится жаться по углам. Мой же папа совсем не таков. Вот он, ничем не приметный человек в скромном свитере из акрила с «Дейли телеграф» в руках. А с другой стороны, мало у кого отец получил медаль в Корее.
Вернувшись с войны, он женился на скромной юной прелестнице по имени Сьюзан. Они нажили двоих детей, мальчика и девочку, и некоторое время все было хорошо, как вдруг в конце шестидесятых — как вы сами понимаете, еще до моего рождения, — Сьюзан внезапно сбежала в Данию и поселилась в женской общине. Я, конечно, не утверждаю, что мой отец самый замечательный муж в мире. (И не представляю его пламенным любовником — хотя отца всегда трудно представить в постели пылающим страстью.) А все-таки, на мой взгляд, женушка его поступила несколько опрометчиво: не стоило забирать с собой детей. Последовавшая затем тяжба за опекунство затянулась надолго и поглотила немало средств. Однако в конце концов дети вернулись в нормальное, разнополое общество пригородного Суррея, а Сьюзан и отец развелись.
В 1971-м папочка поверг округу в немалое изумление, женившись на роскошной молоденькой красотке Джессами Нэсмит, которая впоследствии стала моей матерью. Что она в нем нашла — ума не приложу. Может быть, ее очаровало некое затаенное благородство одинокого мужчины (да еще c медалью), безропотно сносящего тяготы и лишения одинокого отцовства. Видимо, она не смогла преодолеть притягательной меланхолии дома, не знавшего женской руки, где обитал, не жалуясь на судьбу и не оплакивая своей несчастной участи, достойнейший человек, мой отец.
Спустя год родился я, единственный сын Джессами и свет ее очей — по крайней мере до тех пор, пока не пришла в этот мир моя сестра.
Я почти не сомневаюсь, что у матери бывали романы на стороне, и все же точно утверждать ничего не стану. Как бы там ни было, родители по-прежнему без ума друг от друга, хотя сдержанны в своих чувствах и не демонстрируют их на людях, как и положено настоящим англичанам. Даже если у матери и были какие-нибудь интрижки, ветреницей я бы ее не назвал: ее поколение, а тем более поколение моего отца, не столь беспечно и романтично, как наше, — боюсь, мы просто слишком торопимся жить.
