— Понимаешь, я тоже об этом думал. Но они клянутся, что это не розыгрыш. Не просто просят, а требуют дать научное объяснение.
— Братец ты мой, я тебя научу, что им сказать, — ласковым голосом отбивается Алесь Андреевич, ибо уже догадывается, чем окончится монолог Степанчука. — Ты им сочини такой письменный ответ: напиши на фирменном бланке, что проекты вечных двигателей, как известно, наша академия не рассматривает. И нечистую силу мы не можем изучать потому, что она не вписывается в рамки материалистического мировоззрения. Нам своих проблем под завязочку. Что ни день — новые подбрасывают. Я не знаю, как тебе, а мне и вздохнуть некогда, — Алесь Андреевич косится на аспиранта, который как столб стоит возле стола. Машет ему рукой — садись… — Здесь вот теорию относительности низвергают. Это, я тебе доложу, пострашнее, чем с нечистой силой сражаться.
— Хорошо, хорошо, но все же я прошу тебя, Алесь Андреевич, подошли пару сотрудников в Березово. Пускай взглянут на те фокусы да свое заключение сделают. Сам знаешь нынешнюю ситуацию с прессой. Дадим письменный ответ и — закроем дело. Они же и в партком телегу накатали… Что мне делать прикажешь? — судя по голосу, от Степанчука сегодня так просто не отбиться.
— Мне вон на бульбу некого посылать. Доктора наук каждую осень в борозды становятся, — на всякий случай Грабковский все еще пробовал выкрутиться, но ученый секретарь добивал и добивал его до конца:
— Что сделаешь, ежели жизнь такая наступила… И мне не легче, родимый. Вот перестройка закончится, тогда, возможно, и вздохнем по-человечески, тогда не до нечистой силы будет. А материальчик из газеты у меня в приемной будет лежать. Пускай твоя секретарша заберет…
Степанчук положил трубку, послышалось пи-пи-пи…
Грабковскому ничего не оставалось, как тоже положить трубку на рычажки. Он, тяжело вздохнув, снова взглянул на аспиранта, который так и не думал садиться. И тут мелькнуло, будто кто-то подсказал: «А что, если этого орла послать в Березово на расследование?» И сразу же кто-то грозным басом вице-президента предупредил: «Пошли, пошли… Будет тебе то же самое, что и директору Института биологии. Этот тебе точно нечистую силу найдет и в институт притащит. Вот тогда ты у меня как свои уши увидишь и пенсию-персоналку, и дачу за казенный счет… Ты у меня и до пенсии не досидишь, не сомневайся, голуба…»
— Давай, братец ты мой, мы с тобой на той неделе все до конца договорим. Только ты мне рукопись, главное, рукопись на стол положи. Здесь вот, — Грабковский кивает пальцем на пока молчаливую черную трубку телефона, — сам слышишь, какие проблемы словно из мешка сыплются. Плановые темы горят синим пламенем, а я людей на фокусы разные вынужден отрывать.
