— Джета! — негромко позвал на помощь растерянный счастливец.
Но в суматохе его никто не услышал.
— Господин Блим-Блям, трагедия! — звенел чей-то высокий голос. — Этот тип на двенадцать сантиметров выше президента! Что будем делать?
«Сейчас они мне отрубят ноги», — совсем некстати подумал парень, но тут же понял, что теперь никакая шутка его не развеселит.
— Нельзя, чтобы он свысока смотрел на Первого! — негодовал где-то рядом тот же голос.
— Меняем эпизод! — скомандовал гений и захлопал в ладоши. — Не стоя, а сидя! Быстро кабинет президента!
— Весь? — испугался подскочивший парень-бутафор.
— Для малого приема! — уточнил Блим-Блям.
«Куда я попал!» — ужасался Рэм, уступая всему этому круговороту, подчиняясь командам и крикам и в то же время понимая, что без этих уверенных, напористых людей он просто бы пропал на залитом светом необъятном просторе студии.
Она была настолько огромной, что выглядела совершенно пустой. От самого потолка, терявшегося где-то высоко вверху за переплетением решетчатых ферм, до упругого бесшумного пола, устланного большими квадратными матами, свисал тяжелыми бесконечными складками монотонный серый занавес. Он укрывал все стены, и голоса надежно тонули в нем. На юрких тележках с толстыми шинами бесшумно раскатывали операторы. Прильнув к камерам, они занимали выгодные позиции, вполголоса переговаривались с осветителями, а те, сидя за небольшими переносными пультами, мановением кнопок и клавишей повелевали своими приборами, совершавшими в вышине над головами людей сложные маневры, прицеливаясь к пятачку, на котором суетился маэстро.
Блим-Блям давал последние указания. К небольшому полированному столику с резными ножками, украшенными бронзой, рабочие придвинули два тяжелых, обтянутых матовым цветастым шелком кресла. И эти кресла, и столик, и тяжелая, литая из меди пепельница, стоявшая на полу, буквально повторяли один из уголков кабинета, в котором — к чему уже привыкли зрители — Первый обычно принимал иностранных послов, зарубежных деятелей и прочих знаменитых людей. Для полного правдоподобия Блим-Блям приказал в некотором отдалении поставить кремовую пластмассовую панель, расписанную букетами роз, — точь-в-точь как стены в покоях президента…
— Собака где? — неожиданно спохватился маэстро.
— Все в порядке! — отозвался один из помощников. — Собака ждет!
— Осталось семь минут! — вдруг напомнил на всю студию оглушительный, усиленный динамиками женский голос.
