Все, по-видимому, понимали, что назревает взрыв. Представитель центра промышленников в Рио призвал богачей учиться стрелять, поскольку, по его словам, в одном лишь штате Гуанабара насчитывалось 9 тыс. коммунистов.
Сообщалось также, что Гуларт собирается произносить речь с той же трибуны, с которой Варгас в свое время провозгласил себя диктатором.
Наконец наступил вечер 13 марта. Первым выступил Бризола. Он обрушился на бразильский конгресс, обвинив егр в «ничегонеделании». Это должно было лишь подчеркнуть тот факт, что еще перед митингом Гуларт принял практическую меру — подписал законопроект об экспроприации некоторых земель. Помимо участков, непосредственно прилегавших к железным дорогам и ирригационным плотинам, новый закон распространялся и на землевладения площадью 500 гектаров и выше в том случае, если эта земля должным образом не обрабатывалась. Президент также объявил о планах национализации последних семи нефтеперерабатывающих заводов, все еще находившихся в руках частного бразильского капитала и не подпадавших под контроль федеральных властей.
Гуларт все же сделал примирительный жест в сторону своих политических противников из числа правых, отметив, что после второй мировой войны генерал Дуглас Маккартур провел в Японии еще более радикальную земельную реформу и что ничего подобного в предлагаемом им проекте нет. Своим сторонникам из числа левых Гуларт сказал, что это лишь первый шаг. Обращаясь же ко всем христианам, особенно к «мобилизованным» де Пайвой домохозяйкам, он сказал, что «христианство не должно использоваться как прикрытие для получения привилегий».
Слушая выступление Гуларта по телевидению, Линкольн Гордон спокойным себя не чувствовал. Во-первых, национализация нефтеперерабатывающих заводов не может быть законной. Во-вторых, он заметил, что рядом с Гулартом стоял Дарен Рибейро — бывший ректор Бразильского университета, руководитель группы советников президента по проблемам внутренней политики. А это был опасный человек, который уже не раз заносился американским посольством в «черный» список. Рибейро, например, обрушился с критикой на «клуб избранных», в который, по его подсчетам, входило пять миллионов бразильцев. Остальные 75 миллионов доступа туда не имели. Он также заявил, что, хотя сам и не собирается вступать в члены объявленной вне закона коммунистической партии, тем не менее считает, что ее деятельность должна быть легализована. К тому гке на дипломатических раутах он вел себя довольно вызывающе и всем своим видом показывал, что вмешательство посла Гордона во внутренние дела Бразилии выходит за рамки надлежащего поведения иностранного дипломата в стране пребывания.
