На следующий день 4 апреля колонна из пяти тысяч студентов двинулась на кладбище в Ботафого, находящееся в пяти километрах от здания парламента. Там уже собралось множество людей, молча стоявших между белоснежными надгробьями и резными мраморными крестами. Родственники Эдсона Луиса жили в Манаусе на берегу Амазонки и были настолько бедны, что у них не было денег даже на билет до Рио. Вместо них проститься с покойным пришло 60 тысяч соотечественников.
Полиция не пыталась вмешиваться. Губернатор сделал было неуклюжую попытку к примирению, направив специальную машину и полицейский эскорт для сопровождения гроба на кладбище. Однако один вид полицейских мундиров настолько разъярил толпу, что блюстители порядка поспешили ретироваться.
День убийства Эдсона надолго запомнился студентам, поскольку такого потрясения они еще не испытывали. Полиции же больше запомнился день его похорон, поскольку он оказался губительным для ее репутации. До сих под публика относилась к полиции с насмешливым добродушием. Простые люди считали, что в репрессиях повинна не полиция, а армия. Однако после убийства студента объектом презрения и ненависти гражданского населения стали полицейские.
(Спустя три года полицейский врач-психолог рассказывал Жан-Марку, что через неделю после похорон Эдсона Луиса у дверей его кабинета выстроилась целая очередь полицейских. Одни просили, чтобы их перевели на канцелярскую работу, другие хотели вообще уволиться. Жан-Марк дорого заплатил за эту любопытную информацию: в то время он сидел в тюрьме, а врач-психолог был одним из допрашивавших.)
Через день после похорон генерал Коста э Силва, назначенный военной хунтой на пост президента вместо Кастело Бранко, воспользовался этим для того, чтобы вообще запретить политическое движение под названием «Фронт», организованное Карлосом Ласердой с целью попытаться вернуть президенту полномочия, которых тот лишился в результате переворота 1964 года, в случае проведения новых президентских выборов.
В ответ на это Ласерда заявил, что запрет показывает, что режим Косты э Силвы представляет собой «военную диктатуру в худших латиноамериканских традициях». Однако этот выпад был нейтрализован властями, ответившими ему лишением прав. Режим обрушился с нападками и на американского посла Татхилла, когда стало известно, что тот встречался с Ласердой и выслушивал его горячие, хотя и несколько запоздалые, протесты против слишком тесных связей между правительством США и бразильскими военными.
