Карликовый олень, юркий, чуткий, щипал траву на крошечной полянке, держась теневой стороны. Гольто попробовал приблизиться к нему с подветренной стороны, ступая как можно тише. Увлекшись поставленной задачей, он даже испугался, когда увидел прямо перед собой чистящего перья попугая. Птица сидела на ветке хвостом к нему и не услышала ни звука, он мог свернуть ей шею одним движением.
- Я стал лучше слышать, - вслух сказал себе Гольто, вспугнув и попугая, и оленя. - И поэтому могу двигаться совершенно неслышно, ведь раньше я бы только думал, что не произвожу шума, а на самом деле... Интересно, почему я не хочу есть.
Это было правдой. Весь остаток ночи он шел к озеру, избегая тропинок, но абсолютно не проголодался. Наверняка и здесь не обошлось без влияния амулета. Гольто уважительно погладил загадочный металлический кругляш и решил все-таки подкрепиться. Осмотревшись, он легко заметил гнездо - ветви дерева н'кула чуть провисали в этом месте, не так податливо раскачивались под ветром. Зоркий глаз амулета не позволит своему хозяину остаться голодным. Гольто быстро, быстрее чем прежде, вскарабкался на дерево и перекусил прямо там, одним точным ударом сбив надоедливую птицу.
Спустившись, он достал меч и немного помахал им, стараясь добиться точности движений. У вора, никогда не увлекавшегося искусством боя, мало что должно было получиться. Но спустя всего несколько минут оружие сверкало, размазываясь по воздуху, падали на землю молодые деревца. Рукоять лежала в руке так, будто ее сунули туда еще в колыбели.
- Эй, Абу-Салтан! - выкрикнул Гольто очередной жертве. - Ты все еще хочешь моей смерти? Иди сюда!
Свалив ни в чем не повинное деревце, юноша счастливо рассмеялся. Что там Абу-Салтан! Он не побоялся бы сразиться со всеми тремя воинами. Опустив меч в ножны, Гольто продолжил путь к озеру, больше ни от кого не скрываясь. Ему хотелось поскорее объяснить кому-нибудь, кто такой бывший вор, а ныне великий воин Гольто из Шерешена.
Тропинка вывела его к озеру. Юноша немного полюбовался на спокойные воды великого озера, на туман, клубящийся над его серединой, и пошел вдоль берега. Ему дышалось необычайно легко и свободно, только теперь шерешенец понял, что всю жизнь хоть чего-нибудь, да боялся. Боялся красть, боялся голода, боялся матери, боялся хранителей порядка, боялся товарищей. И вот теперь бояться больше нечего.
Тропинка извивалась между огромных валунов и краба юноша увидел неожиданно. Огромный, с двумя угрожающе выставленными вперед клешнями, крепкими толстыми лапами - таких в Чамка-Ти никогда не водилось.
