Далее я узнал, что в Москве находятся недавно прибывший из Лондона наш поверенный в делах доктор Юзеф Реттингер, секретарь посольства Веслав Арлет, глава польской военной миссии генерал Зигмунд Шишко-Богуш и его помощник майор Бортновский. Последнего я знал довольно хорошо еще по Парижу: он был старым санационным сотрудником 2-го отдела[43].
Я решил в тот же день побывать у Янушайтиса, а генералу Андерсу представиться на следующий день, то есть 11 августа.
А между тем поляков в Москву прибывало все больше. Освобождали группами, после чего всех направляли в лучшие гостиницы столицы.
К Янушайтису я зашел около пяти часов вечера. Он жил у своих старых знакомых в очень скромной комнатке. Удобно усевшись, мы начали разговор с нашей встречи во Львове в 1939 году. И у меня снова возникли перед глазами картины незабываемого для всех поляков трагического сентября. Мои мысли прервал Янушайтис.
— Вы первый пошли и вернулись, другие уходили, но не возвращались, — сказал он, обращаясь ко мне.
Затем переключились на текущие вопросы: что будем делать дальше и как? Было известно, что польско-советский договор подписан, но мы не знали его содержания. Военного соглашения пока не было, и Янушайтис сам еще не представлял, куда его назначат и какова будет его новая работа.
После приятной беседы, длившейся около часа, я стал прощаться. Видя, что я без пиджака, генерал дал мне один и3 своих, сказав: «У меня два, так что поделимся». Он покорил меня своей простотой и доброжелательностью. Я поблагодарил его крепким рукопожатием.
Вечером я снова пошел к подполковнику Спыхальскому, у которого застал еще незнакомого мне полковника Леона Окулицкого, ставшего позже начальником штаба нашей армии в Советском Союзе. В ходе разговора я узнал, что уже на свободе подполковник Пстроконьский, ставший позже интендантом армии, подполковник Аксентович, ставший потом начальником 2-го отдела армии (для лучшей маскировки он взял себе фамилию Гелгуд), майор Бонкевич, ставший его заместителем, а со временем и преемником, подхорунжий Игла-Иглевекий и ряд других лиц[44].
На следующий день примерно в полдень я направился к Андерсу. Он был в синем костюме. Выглядел немного бледным и осунувшимся. Встретил меня весьма сердечно. Его первые слова были:
— Я очень рад, что мы вместе. Будем вместе работать. Дел много, а людей мало, но следует ожидать, что наплыв будет большой.
Потом за чаем он стал мне рассказывать обо всем пережитом с момента, как мы расстались во Львове. В свою очередь и я поведал ему о своих злоключениях. Рассказал о поездке в Париж, о том, что там увидел и почему разочаровался, как возвращался, каким образом был арестован и освобожден. Генерал разделял мой взгляд на санацию (в тот период он не любил санацию, да, впрочем, не питал к ней симпатий и в другие времена). Начали говорить об омоложении армии, не реализованном во Франции. Генерал обещал осуществить это здесь.
