Меня охватило какое-то чувство легкости и свободы. Я находился в уже знакомых местах, среди людей, от которых ничем не отличался. Чувствовал себя так, словно сбросил с плеч огромный груз. Через несколько минут пристроился на попутную подводу, направлявшуюся за досками на лесопильный завод в Коломыю, и в тот же день под вечер прибыл в хорошо знакомый мне город. Чувствовал себя здесь как дома. Ведь я отсюда выбирался в путешествие в Париж. Прошелся по городу, который выглядел так же, как тогда, когда я его покидал, направляясь в Румынию. С того времени минуло десять месяцев. Продефилировал несколько раз мимо знакомых домов, стараясь убедиться, что все осталось по-старому. Через некоторое время зашел к одному из приятелей. Хозяева, увидев меня, несказанно удивились, и расспросам не было конца. Переночевав у них, я на следующий день поездом поехал во Львов. В вагоне опять почувствовал себя как-то странно, появилась прежняя нервозность. Но все обошлось благополучно.
Во Львов прибыл поздно, около восьми часов вечера[38]. Вокзал буквально кишел пассажирами. На улицах было столь же оживленно, как и перед войной. Пошел к знакомым, у которых жил до отъезда из города. Здесь, как и в Коломые, меня засыпали вопросами. Не могло быть и речи о том, чтобы идти куда-нибудь искать ночлег. Гостеприимные хозяева оставили меня у себя и устроили, как когда-то в былое время.
Итак, я снова был во Львове. Городе, который хорошо знал еще со времен школьных экскурсий, в котором часто бывал, когда проходил службу в 12-м уланском полку. То же движение, те же лица…
Побродив немного, стал разыскивать знакомых по имевшимся у меня адресам. Связи оказались хорошими. Уже через несколько часов установил контакт с ячейками подпольных организаций. В течение последующих дней принял участие в двух собраниях, на которых ознакомил участников с общим направлением политики Сикорского. У здешних работников уже несколько месяцев отсутствовал личный контакт с Парижем, и я был поражен тем, что эти люди, как-никак представлявшие подпольный мир и, как они сами считали, весь народ, все польское общество, совершенно не ориентировались в вопросах внешней политики, в оценке положения и возможностей продолжительной войны. Они буквально жили только сегодняшним днем. Протянуть до весны, «а там будь что будет!». Неустанно ожидали какого-то чуда. Конкретные факты для них не существовали. Кроме того, я убедился, что они были совершенно неправильно информированы. Они были уверены, что наша армия численностью около трехсот тыс. человек сконцентрирована на границах Венгрии и Румынии и вот-вот ступит на территорию Польши. Они также были убеждены, что и в Англии находится почти полумиллионная Польская армия.
