Через минуту вошел Сикорский. Он был в костюме (как, впрочем, и все мы). Поздоровался с присутствующими и пригласил к столу. Мне досталось место между Сикорским и Соснковским. Напротив сидели майор Борковский и неизвестный мне господин. Во время трапезы серьезных тем не затрагивали, шла обычная дружеская беседа.
После ужина присутствующие разделились на две группы. Соснковский с майором Борковским и неизвестным господином перешли в салон, а меня Сикорский пригласил наверх, в своей кабинет, куда попросил принести кофе. Снял пиджак, уселся в глубокое и удобное кресло, указав мне место напротив. Извинился за свой слишком домашний вид, сославшись в оправдание на то, что хочет чувствовать себя совершенно свободно.
Затем начал разговор, который более напоминал длинный монолог. Генерал излагал свои проекты и планы на будущее, говорил о теперешних трудностях. Сетовал на обилие хлопот и на отсутствие понимания как со стороны иностранцев, так и со стороны своих соотечественников, которые постоянно ставят ему палки в колеса. Жаловался, что все должен делать сам, всюду должен присутствовать лично, никогда не имеет времени и, собственно говоря, ниоткуда не получает помощи. Очень переживает по поводу наших отношений с Россией. По этому вопросу в правительстве существуют большие разногласия. Он, Сикорский, считает, что в принципе мы не находились в состоянии войны с Советским Союзом и что общее положение, равно как и наше благополучие, требует, чтобы мы вновь установили дипломатические отношения с СССР[34]. Следовало бы урегулировать спорные вопросы и — прежде всего — позаботиться о населении, остававшемся на территории, на которую сейчас вступила Красная Армия, а также вытащить как можно больше годных к военной службе людей в Польскую армию во Франции. В то же время такие члены правительства, как министры Залесский, Сеида и прежде всего Соснковский, выступают против этого, считая, что нет смысла вступать в переговоры с Советским Союзом, поскольку после окончания войны русские вынуждены будут уступить под давлением победоносных французов, а особенно англичан, которые гарантировали нам границу. А пока, подчиняясь влиянию некоторых реакционных кругов Запада, они придерживаются мнения, что необходимо считать СССР врагом и готовиться к войне с ним. Он, Сикорский, считает подобную точку зрения колоссальной политической ошибкой и, вопреки позиции других старается добиться соглашения с Советским Союзом, но вынужден делать это очень осторожно, чтобы собственные министры при иностранной помощи не сорвали его планов.
