Лес постепенно редел, уступая место строениям мегаполиса, на насыпи стало появляться все больше разноцветного барахла: жестяные банки, пустые сигаретные пачки, стаканчики, скомканные газеты. Реклама обнаженной девушки, прикрывающейся галстуком, взбудоражила его внимание на секунду, но он снова опустил глаза. Он тут же обнаружил привязанную к рельсу черную кошку с белыми кончиками лап, пополам разрезанную поездом. Ее труп был еще свежим, а может, просто застыл за ночь. Поп прошел мимо кошки, не замедляя шага, только отметил про себя, что вчера была суббота. И еще что-то постоянно тревожило его, он не мог понять, что именно, и относил это к чувству голода.
На Пен-стейшн в Ньюарке он, порывшись в карманах, вновь обнаружил злосчастную голубую пачку с французским названием и уставился на нее, будто в ней таилась главная разгадка. От решил выкурить сигарету, чтобы заглушить голод, долго спрашивал спичек у проходящих мимо людей, потом неуклюже перелез через турникет метро, вызвав хохот и аплодисменты цветных ребят в спортивных костюмах.
— Нет прощения, — пробормотал он, выпуская дым непривычно крепкого для него табака, сел на лавку, пошарил вокруг глазами — было уже три часа дня.
Он еще раз повертел пачку в руках. Gauloises. Blondes. Filter. Табак серьезно вредит здоровью. 0,9 мг никотина. Сделано во Франции. Все чужое. Он встал, бросил ее в урну, опять посмотрел по сторонам. По перрону шли две хорошенькие телочки, кто-то катил багаж в сторону аэробуса, удивляло нашествие полицейских. Хорошо, что никто не заметил его прыжков. Из труб подземной вентиляции валил пар. Где-то вверху трещала электросварка. Вдруг Алекс понял, что давным-давно думает об этой пачке, что не хочет расставаться с нею, хотя и не знает, откуда она у него взялась. Что в ней таится что-то единственно сейчас родное: то ли дело в цвете, то ли в иностранных словах, то ли в том, что она загадочно связывает его со вчерашним днем.
Он смотрел на прибывающих и отъезжающих пассажиров, но они ему не были интересны. Он долго стоял возле урны, возможно, привлекая внимание, но не решался уйти. Ему казалось, что он оставляет в этом мусоре что-что свое. Что все вокруг — чужое и враждебное, а вот это, голубое и непонятное, — его собственность: тайна, документ, подтверждающий личность. Никто в этой стране таких сигарет не курит, думал Алекс. Ну и что? Зато я могу их курить. Разве что стоят на доллар дороже — он знал место в городе, где продаются импортные сигареты. Почему-то эта мысль подарила ему надежду. Словно он придумал себе новый род занятий или создал имидж. С этой надеждой он вошел в поезд, забыл о голоде и грядущей неопределенности, проехал две остановки и с ужасом понял, что забыл название на голубой пачке. На Джорнал-сквер он перешел на противоположную линию, вернулся назад. К счастью, пачка, как и прежде, лежала в мусорнице. На самом верху. Голубая.
