По пути встречалось много рыбацких плоскодонок, похожих на нанайские. Одни хозяева лодок с интересом разглядывали проезжавших на халико охотников, другие не обращали на них никакого внимания, третьи предлагали желтых крупных сазанов. Разговаривал с ними Американ, он один говорил по-китайски.
Выбрав песчаный пологий бережок, охотники пристали почаевничать. Чай вскипел, и охотники принялись со свистом отхлебывать горячую ароматную жидкость.
В это время мимо проплывала небольшая плоскодонка, на веслах сидел юноша, совсем еще мальчик, на корме — седой старец с реденькой белой бородкой, в черной круглой истрепанной шляпе.
— Амурские? — спросил старик по-нанайски.
— Амурские, амурские, — хором ответили обрадованные молодые гребцы, услышав нанайскую речь.
— Хотите, чтобы вас хунхузы под самым городом перебили? — Старик говорил на сунгаринском наречии, и молодым трудно было понять его, но старшие, часто встречавшие на охотничьей тропе тунгусов, орочей, удэгейцев, хорошо разбирались в различных говорах нанайского языка.
— Приставай, друг, чайку попьем, — пригласил Холгитон.
Рыбак не стал ждать второго приглашения, пристал возле халико, вышел на берег, поздоровался и подсел к Холгитону.
— Когда еду готовите и едите, выставляйте двух, трех молодых, чтобы они вокруг смотрели, охраняли вас, — начал седобородый старик. — Здесь хунхузов несчетно, несколько дней назад убили чиновников и деньги забрали. Осторожнее будьте.
— Спасибо, друг, спасибо, — кивал головой Холгитон, подливая старику чай.
— Ты рыбачишь? — спросил Американ.
— Рыбачу, сын вот помогает.
— А еще что делаешь? — спросил Пиапон.
— Больше ничего. Поймаю рыбу, продам, так и живем.
— А на охоту ходишь?
Старик внимательно оглядел Холгитона, отпил глоток чая, и горькая усмешка скривила его рот.
— Был молод, ходил на охоту, бывал на Амуре, неплохо соболь шел на мои самострелы. Но однажды, годов двадцать назад, меня в тайге встретили китайцы-хунхузы, отобрали всю пушнину, избили так, что я еле дополз до дома и целый год не вставал с постели… Людей шибко много, всем хочется жить, есть, детей кормить, каждый как может пищу добывает.
Молодые охотники переглянулись, они не поверили седому старику.
— Людей убивать… так пищу добывать? — спросил один из них.
— Да, так. Если человек не умеет или не хочет рыбу ловить, пушнину в тайге добывать, что ему делать? Ему легче человека убить и обобрать его.
Старик был совершенно невозмутим. Он говорил все это спокойно, будто рассуждая о самом обыденном деле, как о завтрашнем рыбном лове. Это его каменное спокойствие и приводило молодых в недоумение.
