Юстин выступил вперед, непроизвольно сжав в кулак опущенные руки.
— Это грязная ложь, — впервые он не заикался, — и ты это прекрасно знаешь, Аллект.
— Не дадите ли и мне вставить слово? — спокойно произнес Караузий. В комнате снова повисла гнетущая тишина. Император переводил глаза с одного на другого, собираясь с мыслями. — Я помню свои сомнения, Аллект. Я знаю также, что предрассветный сумрак обманчив и что в Рутупиях найдется не один высокий светловолосый человек. В свое время все они будут опрошены. Я верю: это честное заблуждение. — Он перенес внимание на молодых людей: — Однако я, Караузий, не прощаю таких ошибок и не нуждаюсь в тех, кто их совершает. Завтра вы получите новые назначения. Полагаю, жизнь на Валу не оставит вам времени на досужие фантазии и такие вот ошибки. — Он опять взял со стола свиток, который читал, когда они вошли. — Можете идти. Больше мне нечего вам сказать.
Какое-то мгновение юноши стояли не двигаясь. Затем Флавий подтянулся, застыл в положении «смирно» и отсалютовал.
— Как цезарь прикажет, — отчеканил он и, открыв дверь, вышел вон, держась чрезвычайно прямо. Юстин последовал за ним, аккуратно прикрыв за собой дверь. Он успел услышать из двери голос Аллекта: «Цезарь, ты слишком снисходителен…» — остального к ни не расслышал.
— Зайдем ко мне? — предложил Флавий, когда они пересекали плац под сенью высокого маяка.
— Позже, — убитым голосом отозвался Юстин. — В больнице меня ждут больные, сперва я должен помочь им.
Завтра их здоровье будет уже не его заботой, но сегодня он — дежурный лекарь, поэтому только после того, как закончился и обход, он зашел к Флавию.
Тот сидел на краю ложа, уставившись прямо перед собой. Рыжие волосы его были взъерошены, как перья птицы на ветру, лицо, освещенное настенной лампой, выглядело осунувшимся, бледным и угрюмым. При появлении Юстина Флавий поднял голову и мотнул в сторону бельевого сундука.
Юстин уселся, положив руки на колени, и они молча поглядели друг на друга. Затем Флавий сказал:
— Ну вот и все.
Юстин кивнул. Опять воцарилась тишина.
И опять Флавий нарушил ее первым.
— Я готов был поставить на кон все свое имущество, что император выслушает нас беспристрастно, — произнес он мрачно.
— Вероятно, когда такая новость обрушивается на тебя, как гром среди ясного неба, трудно поверить в предательство того, кому всецело доверяешь, — сказал Юстин.
— К Караузию это не относится, — с уверенностью возразил Флавий. — Он не из доверчивых.
