— А ведь он не стал отрицать слова египтянина! — воскликнул он.
— Может, это была правда?
— Все равно, какая разница, — упрямо сказал Юстин, у которого было свое строгое представление о верности.
Флавий смотрел на него с минуту, потом медленно произнес:
— Да, ты прав, разницы нет, — и вдруг в раздражении воскликнул: — Ад и все фурии! Мы тут с тобой в темноте воображаем невесть что, точно две глупые девицы! То нам Девятый легион мерещится, теперь это… Пошли. Я есть хочу.
Он оттолкнулся от стены и пустился вниз по крутой тропе с террасы на террасу, к светящемуся внизу окошку.
Юстин двинулся за ним, решив не напоминать другу, что не ему, Юстину, пришла в голову мысль о Девятом легионе.
Пока они жили на ферме, погода стояла мягкая, бесснежная, похожая скорее на весну. Но едва они пустились в обратную дорогу, зима налетела вновь, неся на своих крыльях снег. Это затруднило путешествие, и тем не менее, когда на второй день перед последним этапом пути Юстин и Флавий снова сменили лошадей, до полной темноты оставалось еще добрых два часа. Дорога вилась по краю Андеридского леса, и в ушах у них стоял немолчный, как морской прибой, гул ветра в ветвях. Приходилось то и дело пригибать голову, чтобы спрятать лицо от хлещущего мокрого снега. Мили через две дорога вдруг пошла вниз к мощеному броду, около которого примостилась лесная кузничка, и красное пламя кузнечного горна словно радостным возгласом приветствовало их среди серой пелены стонущего под напором снежной бури леса.
Сквозь мокрую пургу они разглядели группу всадников, спешившихся перед кузницей, и Флавий заметил:
— Похоже, чья-то лошадь потеряла подкову, — и, вглядевшись, присвистнул:
— Гром небесный! Да это сам император!
И в самом деле, Караузий с невозмутимым видом сидел на лежавшем в стороне от дороги бревне; снег запорошил ему бороду и орлиные перья шлема, снег белел на его плечах, укутанных пурпурным плащом. Рядом стояла небольшая кучка сопровождающих, держа под уздцы своих лошадей, а Нестор, крупный чалый жеребец императора, мусолил плечо кузнеца, зажавшего между коленями его большое круглое копыто.
Император вскинул глаза на подошедших и удивленно поднял густые брови, торчавшие из-под надвинутого на лоб шлема:
— А-а, центурион Аквила и наш младший лекарь. Что заставило вас путешествовать по зимним дорогам?
Флавий уже успел спрыгнуть с лошади, не отпуская поводьев.
— Приветствую тебя, цезарь. Мы возвращаемся из отпуска. Можем ли мы чем-нибудь помочь?
