— Владимир Митрофанович — будем на эксгумацию Феофана, Царство Небесное, документы направлять? — деловито спросил Прошкин, что бы хоть как-то отвлечься от тревожных мыслей.
— Пусть покоится с миром, славный был старик. И так понятно — без всякой эксгумации — Феофана отравили, так же как и Баева…
— Я вот чего, Владимир Митрофанович понять не могу — ну зачем Баева, раз уж его хотели убить, да потом еще и квартиру газом взорвать, в казенную форму переодели?
— Что у тебя Николай, память девичья? — Корнев строго взглянул на Прошкина, — Ты ведь сам лично мне рассказывал, что Баев, когда к тебе в гости заходил вечером, кофе облился. А он чистюля известный — как пришел к себе, небось, первым делом гимнастерку сменил… Кому ж нужно было его переодевать?
Прошкина продолжал глодать червь сомнения, и избавится от него он надеялся прибегнув к интеллекту своего начальника, как всегда дела в сложных ситуациях:
— Но ведь на нем обыкновенная форма была — со склада, — как у нас у всех, — и даже сапоги казенные — не совсем по размеру, совершенно новенькие… А вообще-то, в жизни он все носит на заказ шитое, и в шкафу у него было полно такой вот подогнанной одежды и сапог с каблуками… Куда же вся эта его амуниция делась?
— Ты бы, Прошкин, такую наблюдательность проявлял, когда Александр Дмитриевич у тебя из гостей поздней ночью один — одинешенек уходил! — замечания Прошкина не на шутку разозлили его шефа, — А еще лучше проявил бы бдительность и пошел, проводил его, вместо того что бы с Субботским сказки на ночь друг другу рассказывать! И вообще — что он у вас целый вечер делал и во сколько ушел?
Прошкин ответил на этот вопрос честно — как только мог. Он действительно не знал, что дела в его квартире Баев и о чем он говорил с Субботским до его возвращения.
— Не знаю, Владимир Митрофанович! Когда я приехал было двадцать часов пятнадцать минут, сколько он до этого с Субботским просидел, и о чем они говорили лучше у самого Алексея Михайловича спросить. Вот… А ушел он около одиннадцати — и провожать его было не зачем — он же поехал на машине Управления! Я сам лично ключи ему дал!
— И молчишь! — возмутился Корнев, — А где сейчас машина?
— Во дворе Управления стоит… — Прошкин чувствовал себя виноватым — действительно получалось, что Баев перед тем, как попасть к себе домой аккуратно загнал автомобиль во двор Управления и пошел пешком. Хотя ему было едва ли не вдвое ближе от дома Прошкина до собственного жилья, чем до здания Управления.
