– Привет, Леон, – здоровается Видалон. – Ты давно здесь?
– С 8 часов 55 минут, – отвечает пунктуальный Брекар. – Мы ехали тебе на смену, когда нам сообщили, что ты следуешь за Лефевром. А здесь администраторша нам сказала, что ты с ним, и мы засели перед входом.
В знак, одобрения этих мудрых действий Видалон кивает.
– А Флоримон? – интересуется он.
– Ну… я отправил его домой, поскольку мы должны сменить вас, – говорит Брекар. – Ты, наверное, совсем измочаленный. Пора и тебе двигаться. Все равно сегодня утром ничего не произойдет. Если я правильно понял, эскулап оперирует до обеда.
Видалон усталым жестом проводит рукой по небритому подбородку.
– И я думаю, что больше ничего не случится. Скажи, с тех пор, как вы здесь, вы следили за входом в отделение?
– Это же наша работа, так? – удивляется инспектор Берту.
– Вы не записывали случайно, кто входил и выходил? – настаивает Видалон.
– Насчет того, кто входил, трудновато, – говорит Брекар. – Вошло немало народу. Я хочу сказать… человек пятнадцать. А выходило поменьше.
Берту достает небольшой блокнотик. Перед Видалоном, старшим по чину, не повредит продемонстрировать свою добросовестность.
– Мы насчитали всего пять, – докладывает он. – Двух мужчин и трех женщин. Мужчины, врачи, оживленно беседуя, сели в машину с регистрационным номером 75.
– С пустыми руками? – спрашивает Видалон. Краткое молчание: Берту размышляет. Вопрос
его удивил.
– Да, с пустыми. Они даже жестикулировали.
– А женщины?
– Три медсестры. Две вместе. Они болтали, сунув руки в карманы передничка.
– Ясно, – вдруг прерывает его Брекар. – Я понял, к чему ты ведешь, Амедей. Третья – тоже медсестра, на ней, кроме белой формы, еще была синяя накидка. И она несла сверток. Тогда я не обратил внимания, но, мне кажется, это был чемоданчик…
Перед объединившимися против него усталостью и неудачей Амедей Видалон вынужден сложить оружие. Он прислоняется к машине.
– Ну, что ж, ребята, здорово нас провели, – вздыхает он.
Мари-Клод Жанвье потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.
– Что? – выговаривает она. – Ты не хочешь бежать? Ты не хочешь, чтобы мы воспользовались этим, наверное, единственным случаем?
Сложность общения с Фабиеном объясняется двойственностью его личности: с одной стороны, повышенный коэффициент интеллекта, с другой – детские реакции, естественные для десятилетнего ребенка. В настоящий момент верх в нем одерживает ребенок. Надувшись, он отвечает:
– Нет, я бежать не хочу.
