Не пристойно ли нам будет,
Братья-воины,
Старым складом
Боевых сказаний дедовских
Повесть страдную начать
О славной гибели
Рати Игоревой –
Игорь
Святославича.
Но начаться же той нашей
Новой повести
С былей подлинных
Теперешнего времени,
А не с памятных преданий
Темной древности,
Как досель велось
По замыслу Боянову.
Тот Боян, сказитель вещий,
Если новую
Песнь кому-нибудь
Творить хотел,
То думою
Устремлялся он
По мысленному дереву
Так, как серый волк
По чисту полю рыскает,
Как орел седой
Ширяет выше облака.
В прошлом многое он помнил,
Чтобы сказывать
О начальных временах
Междоусобицы, –
Вот тогда-то и пускал он
Десять соколов
На стремительную
Стаю
Лебединую.
Чуть который упадал,
Та лебедь белая.
Наперед других и пела
Песню в очередь:
Эта – песню Ярославу,
Князю старому,
Та ли – Храброму Мстиславу,
Что зарезал встарь
Князь Редедю
Пред полками
Пред касожским,
Третья – Красному Роману
Святославичу.
Впрямь же он, Боян-гудец,
Не десять соколов
Напускал тогда
На стадо
Лебединое.
Нет, он, братья,
Пальцы вещие воскладывал
На живые струны,
Струны ж самогудные
Для князей и рокотали
Славу звонкую.
Поведем же, братья,
Повесть нашу новую
По бывальщинам
От старого
Владимира
И до нашего,
До нынешнего
Игоря.
Словно лук,
Напряг он ум свой
Воли крепостью,
Поострил его,
Как меч, он
Сердца мужеством
И полки свои,
Исполнясь духа ратного,
Понавел грозой
На землю Половецкую,
За землею Русской
Вглубь степей неведомых.
