Исканьем истины вновь будет жизнь нова.
Возжаждет знанья дух, как высшего итога,
Свобода позовет к вратам ее чертога,
Но опыт мудрости постигнет их тщету;
Поймем мы, что чрез смерть – к бессмертию дорога,
Что только вечность даст блаженства полноту
В святых обителях создавшего нас Бога.
Февраль 1950
Давно возвещено в пророческие годы,
Что разделен в себе — стоять не может дом…
И страны казнены страданьем и стыдом
За кровь, пролитую меж братьев в дни невзгоды.
Блюдите ж жизнь свою, вы, вольные народы!
Пусть лживый змей манит запретного плодом, –
Храните край отцов, их кровью и трудом
Для вас воздвигнутый святой приют свободы!
Не слышат… тщетен зов… С безумьем игроков
Идут на проигрыш… Смешенье языков –
Как в дни надменные у башни Вавилонской…
Наш рок неотвратим… Всё громче лязг оков…
И мчатся с топотом тяжелой скачки конской
Четыре всадника в наш мир из тьмы веков…
Слепорожденному, не нужен свет кроту…
Пусть низость говорит: «На солнце тоже пятна!..»
Друзья, отравим ли и мы свою мечту?..
Благословенный диск! Как мощь его понятна,
Как близость дорога за блеск, за теплоту, –
Не им ли всё живет, всё дышит, всё в цвету?
Равно благой к дворцам, лачугам и темницам,
Вершит, как пастырь, он заботу Божьих треб.
Святит дома людей, их труд, стада и хлеб,
И радости дарит лесным зверькам и птицам.
Он мира весть несет испуганным столицам,
С ним миру путь ясней к вратам иных судеб.
Пророчества о них он, лучезарный Феб,
Внушает вдумчивым пастушеским цевницам.
Осман, упорный вождь залитой кровью Плевны
На зов царя идет, склонясь к руке врача.
В бесстрашном сердце – страх: что, если сгоряча
Позором отомстит ему властитель гневный?
По степи, там, где бой тянулся многодневный,
Раскинут строй полков; под ветром трепеща,
Знамен разодранных колышется парча,
И вдалеке рожок трубит сигнал напевный.
Здесь – свиты полукруг. Почетный караул.
И белый падишах… Он исхудал, сутул…
Он помнит кровь врагов, победных дней предтечу.
Замедлил шаг паша… В ушах тревожный гул…
Но русский воин сам ступил врагу навстречу
И саблю пленную герою протянул.
Я весь в минувшем дне. В мой мир уединенный,
Как солнце, ворвался застенчивый привет;
Несбыточное дал очей желанных свет, –
О, как возликовал я, гордый и смятенный!
За полночь далеко… Без сна горю, влюбленный…
Под лампой на столе неконченный куплет;
Напрасно знойный бред хочу вместить в сонет,
Истомных грез прибой оправить в стих стесненный.
Невыразима страсть… Пылает грудь моя,
