Я сжимала его член, сильно и страстно, ища в нем жизнь, ища в нем, хоть что-то настоящее, но ничего не было, словно силиконовый хуй (образцы, которых, можно будет найти много лет спустя после описываемого мною периода, в прикроватной тумбочки каждой, уважающей себя бизнес-леди), только кончающий, как-будто, по нажатию
кнопок, выдающий порцию спермы и потом, простояв еще некоторое время, скукоживающийся и стыдливо прячущийся до следующего накопления семенной жидкости.
Моего первого мальчика звали, впрочем, какая к черту разница, как его звали, имя ни о чем не говорит, оно не определяет сущность, может потому что имя есть у всех, а сущность – нет. Может быть когда-то, когда людей на земле было еще очень мало и они были полубогами, жили по триста, а то и по пятьсот лет, вот тогда, может имя и определяло человека, потому что он сам определял себя. Но теперь, когда безграмотная работница ЗАГСа, ошибаясь в буквах и родах, записывает тысячи кричащих комков, в «книгу жизни», фиксируя, что они существуют, хотя кто сказал, что если человек родился, то он существует, имя не имеет значения. В общем, мой первый якобы любимый мальчик учился со мной в параллельном классе. Нам было тогда по пятнадцать лет. Я хорошо училась, он учился плохо, я была красивой, умной девочкой, он был красивым не глупым, но слишком отвязанным, хулиганом…
– Малка, дорогая, почему бы тебе Леше не помочь с математикой? – спросила меня как-то Анна Юрьевна.
«У нее уже в трусах мокро от одной мысли о том, как Леша задирает мне юбку и разрывает резинку от трусов!» – просканировала я ее голову, с выпревшей лысиной, под слишком маленьким ей, рыжим кудрявым паричком.
«Она зимой носит рейтузы! – подумала я, – А когда приходит в класс, перед уроками, задирает юбку и снимает их, вешая на батарею, чтобы они были теплыми, когда она потом соберется и пойдет домой, ведь ей еще в очереди в магазин стоять! А еще, на синих шерстяных рейтузах у нее серые заплатки, потому что у нее ноги слишком толстые и трутся друг о друга, рейтузы быстро рвутся, приходится их штопать!» – мне стало дурно, тошнота подступила к горлу, будто кто-то пронес пирожок с мясом из столовой, маслянистый, жирный пирожок, с мясом местных крыс.
– Бедные крыски! – произнесла я одними губами, чтобы удостоверится, что Анна Юрьевна действительно здесь, стоит передо мной и предлагает мне переспать с Лешей.
– Ты что-то сказала, Малка? – переспросила она.
– Нет, нет! – ответила я, – Просто подумала о том, с чего лучше начать?
