– Тогда зачем ты меня раздеваешь? – спросил я довольно громко.
– Тихо, тихо, соседей разбудишь! Пойдем, пойдем! – тащила она меня за собой в комнату.
Мы вошли в пустую темную комнату, где она жила с родителями и младшей сестрой. Мне ударил в нос запах гнилой картошки, которую ее мама приносила из соседствующего с галантереей продовольственного магазина, покупая ее за треть цены, и прятала в комнате, потому что на кухне, соседи обязательно бы стащили, как она полагала, пару картофелин.
"Буду спать на мешке с гнилой картошкой!" – почему-то подумал я.
Катя стянула с меня шарф, сняла куртку. Я не сопротивлялся, мне было как-то все равно. Мы стояли посреди комнаты на ковре и раздевали друг друга, Катя, отважно и решительно, я, безучастно и резко. Я был груб с ней. Мне казалось, что она может почувствовать лишь боль, нежные прикосновения просто не прочувствуются сквозь ее толстую кожу. Я смотрел на свои руки, которые сжимали ее содрогающееся от страсти тело, словно это были не мои руки, а чужие, словно я исчезал, уходил из той частички себя, что соприкасалась с ее пахнущей потом, сладкими духами, алкоголем и женским желанием, кожей. Я рассматривал ее тело, предельно красивое, для нормального восприятия и отвратительно непонятное для меня. В моей голове крутилось лишь одно: "Как я смогу создать нечто настолько ужасное?!"+
Я трогал, сжимал, обхватывал ее огромные мягкие груди, кусал жесткие соски, она обнимала меня своими мощными сильными ногами, извиваясь и рыдая в моих объятиях. Я ненавидел ее и трахал. Я держал ее за затылок, сильно сжав в своей руке ее волосы, и управлял ее головой, словно это была голова не живого человека, а марионетки. Я впивался пальцами в ее плотные ляжки, заставляя ее кричать, на грани наслаждения и боли, я кусал ее губу, будто желая узнать вкус ее крови, я терзал ее тело, выворачивал его на изнанку, разрывал на кусочки, этот большой кусок мяса, пытаясь найти хоть что-то, что нравилось в нем другим мужчинам. Мне было плохо и тошно, как я не пытался, сколько сил не прикладывал, я не мог отыскать того в теле Кати, что бы не вызывало у меня отвращения. И чем дольше я ее трахал, тем хуже мне становилось. Я был пьян, тошнота подступала к горлу. Я с омерзением кончил ей в рот, она с удовольствием проглотила мою сперму+
– Так бы и проехалась с тобой всю жизнь! – пытаясь отдышаться, произнесла Катя. Она лежала голая и, наверное, красивая на ковре, на полу, рядом со мной, ее длинные волосы щекотали мне ноздри.
