Снимаю кеды, раздеваюсь, заталкиваю всю одежду в стиралку. Надо вымыть, отстирать воспоминания. Вытаскиваю из сумки контейнер с лепешками Клюквы — съем на ужин, в холодильнике все равно пусто. Хорошо, что дома чисто. Рыжая постаралась и опять записочку оставила. Эпистолярный роман прямо. «Убралась. Купила чистящие средства, хлеб. До встречи». Ну, убралась — и до встречи, дуреха.
Несмотря на пустоту в квартире, я рад возвращению сюда. Может, из-за того, что здесь воспоминания? В них теплее, чем в настоящем. А может, в прошлом ничего нет, кроме самообмана? Клюква считает, что мужчины неподвластны самообману. «Женщины так годами могут жить. Привыкают к нему, обслуживают его, без любви, в глубоком отчаянии, потеряв себя, ради какой-то идеи — ради брака, ради детей, ради черта лысого. А у мужчин все проще. Они радуются жизни, иногда только позволив себе полить слезы над поступками, которые так и не совершили». Смотреть на себя глазами Клюквы очень необычно, с трудом себя узнаю, как в кривом зеркале.
Кажется, я проживаю свою жизнь по чужому расписанию. Будто с той самой точки, когда нас с ней безжалостно разделили на два разных мира, все пошло наперекосяк. И теперь я послушно играю по готовому сценарию. Но мне почему-то совершенно беспочвенно верится в то, что, как бы хреново ни было, это пройдет. Исход в любом случае будет другим, чем-то новым. В вопросе, полон стакан наполовину или пуст, я предпочитаю вариант ответа «в стакане есть вода». Главное, что вода еще есть. Обнадеживающий реализм?..
13
У меня день рождения, и я сижу, чуть пьяный, под айвовым деревом. Трава еще влажная после вчерашних дождей. Постелил под себя сегодняшнюю газету, она толще и тяжелее обычной — субботний выпуск. Так что пока под задницей сухо. Только бока туфель потемнели в зеленой гуще. Этот парк раскинулся в центре города, но в нем такая тишина, будто он отгорожен от суеты невидимым, но могучим забором.
На мне мятый костюм, галстук болтается развязанный, несвежая рубашка. Мобильный разрядился, значит, не будет звонков с дежурными пожеланиями. Хотя кто может звонить, если у меня вообще никого нет? И это совсем не грустно. Из общества я уволен по собственному желанию. Я давно не отмечаю дни рождения, всяческими способами стараюсь скрыться в этот день. К счастью, на работе не принято отмечать такие дни гулянками. Давно ушел от самого себя в себя же. Впрочем, давно — понятие относительное. По календарю прошло два года, а как? А по мне каждый день равен месяцу. Выходит, почти две тысячи лет. Со дня
