И потом, эти шумы. Слащаво-убаюкивающие звуки приглушенной музыки, прерываемые нашептыванием различных приказаний. И всегдашний гул, который эта музыка не в силах скрыть, гул, от которого его голова начинала вибрировать, а в ушах поднимался звон. Клейборн не мог убежать от этого, даже закрыв глаза; бегство было невозможно.
Потому что его привязали.
Что его по-настоящему доконало, так это сознание того, что он не может пошевелиться. Они ограничили свободу его движений!
Клейборн задрожал. Он подался вперед, выгибая тело под неподатливыми ремнями. Но ремни держали его, они были крепкими, и все вокруг тоже были крепкими, бежать невозможно. А бежать необходимо, необходимо…
Он открыл глаза и опустил взгляд.
И увидел ремень.
Расслабься. Ты в самолете.
Он откинулся назад, поймав себя на том, что улыбается, и почувствовал одновременно облегчение и стыд. Стейнер был прав: он слишком устал, потому и уснул во время полета. И ему привиделся весь этот кошмар.
Ясно, откуда взялись герои этого кошмара. Сестрами и санитарами были стюардессы и стюарды. Прохождение досмотра в аэропорту превратилось в его сне в медицинское обследование. Приказания дожидаться посадки, пристегнуть ремни и оставаться в кресле не требовали дополнительных объяснений, равно как и то, что ему принесли еду на подносе.
Приглушенная музыка и слова пилота транслировались по внутренней связи. Теперь он слышал лишь монотонное гудение двигателей самолета, начавшего длинный планирующий спуск. А вот вибрация была самой настоящей, и он действительно ощущал давление в ушах.
Он и раньше испытывал такое же давление. Но сейчас не время думать об этом. Сейчас время «пожалуйста-оставайтесь-на-своих-местах-до-полной-остановки-самолета», хотя Клейборн заметил, что пассажиры уже достают с верхних полок ручную кладь и начинают толпиться в проходе, движимые состязательным побуждением быть первыми в очереди на выход.
Пора и ему взять свой чемодан и двигаться к выходу, пройдя сквозь строй механических улыбок и заученных прощаний вспотевших стюардесс.
Добро пожаловать в Международный аэропорт Лос-Анджелеса.
На втором этаже зала аэропорта прибывших встречали друзья и родственники. Клейборн поймал себя на том, что всматривается в лица людей, полукругом столпившихся в зале ожидания, а затем неловко улыбнулся. Да кого он тут ищет, черт побери? Ведь не ждет же его здесь Норман, чтобы сказать «привет», — если он вообще где-нибудь его ждет. Может, Стейнер был прав и все это и вправду бессмысленно?
