Он подошел к шкафу, перебрал одежду на вешалках. Здесь острый запах пронизывал все, так что Норман чуть не задохнулся, но к нему еще примешивался какой-то другой. Только когда нога его ступила на что-то скользкое и липкое, Норман поглядел вниз и понял, откуда этот незнакомый запах. На полу, скомканное, лежало одно из платьев Мамы и ее шарф. Он нагнулся, чтобы поднять их, и содрогнулся от омерзения, заметив темно-красные пятна засохшей крови.
Значит, она все-таки потом вернулась сюда; вернулась, переоделась в чистое и снова ушла.
Он не может вызвать полицию.
Это важно помнить всегда. Нельзя вызывать полицию. Даже сейчас, когда он знает, что она ушла, нельзя вызывать полицию. Потому что она не отвечает за свои действия. Она больна.
Одно дело осознанное, хладнокровно задуманное убийство, и совсем другое — болезнь. Если у человека поврежден рассудок, то его считают настоящим убийцей. Это все знают. Только вот иногда суд не верит этому. Норман читал о таких делах. Но даже если они поверят, что она больна, ее все равно заберут отсюда. Не в лечебницу, нет, в одно из этих страшных заведений. В госпиталь штата для душевнобольных преступников.
Норман обвел взглядом чистенькую, старомодно обставленную комнату, на обоях которой переплетались вьющиеся розы. Он не может отнять у Мамы все это, он не может допустить, чтобы ее заперли в убогой камере. Сейчас ему ничто не угрожает — ведь полиция не знает о существовании Мамы. Она не выходила за пределы дома, так что никто не знает… Той девушке можно было сказать про Маму, потому что она собиралась уехать и никогда больше не увидела бы их дом. Но полиция не должна ничего знать о Маме и ее наклонностях. Они запрут ее, и Мама сгниет там заживо. Что бы она ни сделала, такого Мама не заслужила.
И ее никогда не схватят, потому что никто не узнает, что она натворила.
Теперь он четко сознавал, что сможет скрыть это ото всех. Сейчас нужно просто обдумать, что случилось, обдумать все события начиная с сегодняшнего вечера, обдумать хорошенько.
Девушка приехала сюда одна, сказала, что была за рулем весь день. Значит, она никуда не заезжала. К тому же она, кажется, не знала, где находится Фейрвейл, а в разговоре ни разу не упомянула другие города поблизости, так что, скорее всего, не собиралась никого там навещать. Тот, кто ждал ее приезда — если ее вообще ждали, — живет, очевидно, где-то дальше на севере.
Конечно, все это просто рассуждения, но получается вполне логично. Что ж, придется рискнуть и предположить, что он сейчас прав.
