— Но их правление продолжалось пятьдесят лет, и в отдельных своих аспектах оно имело успех, — стоял на своем Хинц. — Разве не наследовали им норманны, а перед ними саксы?
— Ваша аналогия имеет изъян. В случае с готами варвары пытались подчинить себе старую цивилизацию. То же самое было и в Британии.
— Может, ты признаешь в качестве примера власть римлян над греками? — продолжал упорствовать Хинц. — Впрочем, что это я заболтался, не давая выступить другим. Каково твое мнение, Фосс? — спросил он, глядя на меня.
— Я думаю, что точка зрения Круга носит довольно неглубокий характер, — начал я. — Жизненно важный вопрос состоит в том, что готские короли и их советники посчитали, что смогут пойти на компромисс. Очевидно, готы считали Италию своей родной страной, своим жизненным пространством после того, как их предки покинули Готланд и позднее были вытеснены из Причерноморья. А как же можно отказаться от родины?
— Понятно. Дальше он скажет, «так же, как и мы, они сражались за расширение жизненного пространства», — тихо, но достаточно отчетливо прокомментировал Круг.
— Конечно нет! — произнес я, глядя на него. — Это никак не подкрепит мою точку зрения. Немцы — народ, имеющий свою страну. Пусть теорию расширения жизненного пространства отстаивают другие. Если ты хочешь, чтобы я назвал главное, что существует в современном мире, я скажу, что это ценности европейской культуры, которые необходимо отстоять в схватке с большевизмом. Благоразумие отступает на второй план, когда дело касается основополагающих убеждений. Можно мне развить этот тезис дальше?
— Разумеется. Можешь сделать это в своем сочинении, но постарайся изложить мысли коротко и ясно, — ответил Хинц.
Круг продолжил:
— Нельзя отрицать тот факт, что последняя битва готов при Везувии была бесполезной и привела к огромному количеству ненужных жертв. Это классический пример скверного военного руководства.
— Неужели ты считаешь, что рабство воинов, мужчин и детей могло стать хорошей альтернативой? — спросил Хинц.
— Я полагаю, что можно было спасти много жизней, жизней, необходимых для сохранения готского народа как такового. Разве фюрер не говорил, что сохранение человеческих жизней является главной целью государства? — съехидничал Круг.
— Жизнь — единственная ценность, о которой я упомянул, — вступил я в разговор. — Существуют и другие ценности, такие как свобода, честь и долг. Нет необходимости объяснять, что за них люди тоже отдают жизнь. Так что ответственность ложилась на короля. Он должен принимать решения за весь народ, ведь для этого он и был выбран верховным правителем нации.
