Да, действительно, такой институт был при нашем наркомате, и я знал директора этого института, кандидата сельскохозяйственных наук Ревзину. Я несколько лет назад заключал договор с институтом на подготовку кадров массовой квалификации — колхозных мерщиков в помощь нашим землеустроителям при выдаче колхозам государственных актов на вечное пользование землей. В связи с этим я не раз встречался с директором Ревзиной.
Поэтому я говорю этой женщине, что в этом институте знал директора — кандидата с/х наук Ревзину. А ответ я получил самый неожиданный: «Я и есть Ревзина».
Но агронома Ревзину узнать было нельзя. В этой изможденной, с проседью, женщине, из тех, кого в лагере называют «доходягами», в этом шутовском лагерном наряде, я ни за что бы ни узнал ту Ревзину, которую я тогда знал в Москве. Я подошел и поцеловал ей руку.
Когда я сейчас вспоминаю все это, то обязательно вспоминаю указ, изданный в 1966 году, который гласит: «Не оставить ни одного совершенного преступления без наказания. Возмездие обязательно должно настичь виновника, совершившего преступление». Все это так, правильно. Но я никак не могу согласиться с тем, что остаются без возмездия ужасные преступления, совершенные под руководством наших азиатов — этих русских Мао и Бяо. Причем ближайшие их соучастники в лице Молотова, Кагановича, выпятив грудь, гуляют по Москве и получают немалые государственные пенсии. Несправедливо! И с указом не увязано!
Но тогда в бараке, когда я смотрел на агронома Ревзину в этом шутовском лагерном наряде, я был взволнован и возмущен. Это зверье ведь не щадило ни женщин, ни детей. И какую издевательскую одежду они придумали для советских людей, загнанных в бериевские тюрьмы-лагеря. Надо иметь в виду, что лагерная ватная одежда, которую нам выдавали на севере, была покрыта белой бумазеей. А в бараках, когда заключенные лежали на общих нарах в два этажа, как сельди в бочке, эта белая бумазея становилась грязно-серой. А потом эту грязно-серую подчинивали и накладывали заплатки из лоскутов любого цвета, и наш наряд был, как у дятла, — поистине огородными чучелами мы были. Поэтому, как тут было узнать бывшую нарядную Ревзину и как было не возмущаться!
Ревзина просила, чтобы я помог ей получить работу ближе к своей специальности. И действительно, в совхозе агронома не было, делом ворочал уголовник Камбала. Но статью особое совещание Кагановича дало ей шпионскую, и по этой статье не расконвоировали. Поэтому я говорил Камбале: «Ведь тебе повезло, Ревзина ученый агроном, она для тебя золотой фонд, и ты всегда сможешь получить от нее квалифицированную помощь, сделай ее учетчицей в конторе, она будет довольна, и тебе будет хорошо».
