— Не стреляйте! Я из полиции!
И тут подал голос поверженный к подножию лестницы преследователь:
— А я из федеральной службы! Бросай пистолет, немедленно!
Джастин, прикинув свои шансы против десятка стволов, вскинул левую руку вверх, правой отбросил пистолет, а когда тот покатился вниз по ступенькам, вскинул вверх и правую. Двое из окруживших Джастина копов кинулись поднимать типа в костюме. Вернувшись в вертикальное положение, тот бросил Джастину: «Ублюдок!» (не очень внятно, потому что свороченная челюсть уже начала опухать) и от души двинул ему по скуле. Джастин, охнув, согнулся и без дальнейшего сопротивления сошел наконец вниз под конвоем двух копов и серого костюма. Не прошло и минуты, как его запихнули на переднее сиденье видавшей виды «хонды». За рулем обнаружилась Ванда Чинкель, глава новоанглийского отделения ФБР.
— Господи, Джей, тебе из всего нужно цирк устроить? — поинтересовалась она вместо «здравствуй».
Джастин отхлебнул предложенной теплой минералки и, поморщившись, спросил у Ванды, говорит ли ей что-нибудь слово «сумка-холодильник». Вызвался даже пожертвовать десятку и купить симпатичный пластмассовый контейнер. Ванда, однако, широкий жест не оценила.
Они сидели вдвоем, припарковав машину в узком переулке за полицейским участком. Мужчину в сером по имени Норман Коркс, который и вправду оказался федеральным агентом, забрали в ближайшую больницу с вывихнутой челюстью и выбитым зубом. Вывих — это еще при благоприятном исходе. Как бы не выяснилось, что перелом… Хотя если все-таки перелом, Джастин сильно горевать не станет.
— Ты везде с такой легкостью заводишь друзей? — съязвила Ванда.
Джастин сделал еще глоток. В голове до сих пор звенело от удара.
— Может, у меня пунктик — не люблю ребят с пистолетами, которые пихают людей в машину. — Глотнув еще, добавил: — Какого черта вообще вся эта чепуха? У тебя же есть мой сотовый. Трудно позвонить и сказать: «Джастин, давай пересечемся»? Совсем на работе замоталась, без голливудских эффектов не можем, надо таинственности напустить? А потом людей по больницам развозят. Если ждешь извинений, не надейся, не дождешься! Еще раз полезут, будут свои зубы по тротуару собирать. Если останется чем.
— Все, показательные выступления закончены? — поинтересовалась Ванда, безучастно дослушав до конца.
Голос у нее был какой-то уставший.
— Ну да. Вроде того.
— Твои извинения, Джей, мне без надобности.
— Тогда что тебе нужно, Ванда?
Ванду Чинкель трудно было назвать привлекательной. Вполне заурядная, даже грубоватая внешность. Суровые черты лица могла бы смягчить очаровательная улыбка, однако улыбалась Ванда редко, и выходило больше похоже на гримасу, чем на искреннюю радость. Радостей в ее жизни было по минимуму, да она за ними и не гналась. Главное — работа. Работа, мысли о работе, сон — вот почти и все. Это столь явно читалось сейчас в ее лице, что и без того суровые черты стали еще суровее. И выспаться не мешало бы как следует, а то на лбу морщины, под глазами синяки.
