— Ты очень страстная— пробормотал он, целуя особенно чувствительное местечко за левым ухом. — Я в этом и не сомневался.
— Бэзил говорил, что я фригидная. — Слова вырвались до того, как она успела их обдумать.
Рейф приподнялся на локте:
— Кто такой Бэзил?
— Мой муж. Он умер пять лет назад.
— Да. Но сколько времени у тебя не было любовника?
Ее глаза широко распахнулись.
— У меня никогда не было любовника. Только муж.
Глубоко в глазах Рейфа вспыхнули искры, яркие, как сверкающие изумруды.
— В таком случае я должен его поблагодарить.
— Поблагодарить?
— А как же иначе? — протянул он, целуя каждую ее грудь по очереди. — Твой муж, совершенно очевидно, был болваном, ничего не знающим о том, как удовлетворить женщину. Поверь мне, сладкая, уж кем-кем, но фригидной тебя назвать никак нельзя. И благодаря его неумелости и глупости радость просветить тебя досталась мне.
— Ноя не думаю…
— Тише, — сказал Рейф, прижав палец к ее губам. — Тебе не нужно думать. Тебе нужно только чувствовать. — Потянув за ленту ее сорочки, он развязал изящный розовый бант. — Давай-ка проверим, что ты будешь чувствовать сейчас.
Рейф начал отворачивать сорочку, обнажая ее грудь, но Джулианна схватила его за руку:
— Не надо!
Он поднял голову и вопросительно посмотрел ей в глаза:
— Почему?
Она захлопала ресницами:
— П-потому что сейчас день и вы меня увидите! Разве нельзя просто укрыться одеялом и вы потрогаете меня там?
— Нет. Я хочу тебя видеть. Это едва ли не самое приятное. — И снова потянулся к сорочке.
Она раскраснелась еще сильнее и, понимая, что никак не сможет остановить его, закрыла глаза и приготовилась терпеть.
Рейф отогнул нежный белый шелк, обнажая ее груди, иДжулианну пронзила дрожь. Она чувствовала, что онснова смотрит на нее все тем же настойчивым, серьезным взглядом, но решила ни за что не открывать глаза, даже чтобы подглядеть.
Молчание затянулось, и унижение медленно охватывало Джулианну. Больше всего ей хотелось свернуться клубочком и спрятаться подальше, но прежде чем она успела что-то сделать, Рейф накрыл одну ее грудь своей ладонью и легонько качнул, словно проверяя форму и вес.
— Ты такая красавица, Джулианна. — Низкий и хрипловатый, его голос походил на теплый мед. — Открой глаза, — велел он, — и посмотри, как великолепно создал тебя Господь. Тебе нечего стыдиться, милая леди. Совсем нечего.
Несмотря на свое нежелание, Джулианна повиновалась. Вид собственной груди в его широкой ладони испугал и одновременно, словно загипнотизировал ее. Ее кожа казалась такой бледной по сравнению с темно-бронзовой его.
