— Стой! В этом нет ничего стеснительного. Это — прекрасно.
Гардиния чувствовала мужское дыхание на своем лице, его горячую ладонь. Его силу. Подняла глаза и увидела, как серьезно и внимательно Михас смотрит на нее. Ищет тревожно во взгляде что-то…
Михас сжал ее руку крепче, прошептал:
— Я тебе нравлюсь? Нравлюсь? Ты придешь еще? Завтра. Ты придешь завтра?
Гардиния молча кивнула, оставив спутника гадать на который из вопросов она ответила согласием.
Бескрайнее поле пшеницы с гирляндами лазоревых васильков. За полем темнеет высокий и могучий лес и исчезает за горизонтом. Причудливые холмы, покрытые изумрудным ковром показывают свои ломаные вершины. Возле самого большого холма — озеро. А под холмом — их село. Строгое, величественное кольцо теремов с радельными и гостеприимными хозяевами. Пелагея кинула взор назад, на поля; урожай в этом год хороший будет. И меда полно. И запасов сена тоже много. Они встали еще до рассвета, чтобы успеть обернуться до солнцепека. Вагас закинул вилами последний пласт сухой травы на телегу. Вот и все. Пора двигаться обратно. Гардиния как с горки слетела с груженой телеги вниз, отпила из плетеной бутыли припасенного отвара, протянула матери.
— Попей, матушка. Жара — то какая!
Пелагея вытерла струйки пота с висков и сказала:
— К полудню доберемся. Слава богам, что без дождя обошлись. На небе ни облачка. Не зря вчера я помолилась. Вечером дар принесешь…
Все уселись на телегу, дядька причмокнул, и лошадь двинулась в путь. Повозка двигалась очень медленно. Мать обмахивалась листом лопуха, гадая, успеет ли к до холодов съездить к родственникам в город. Гардиния же рассеянно думала о том, что вечером она пойдет по капище, а потом… Девушка вздохнула и призналась себе, что не может дождаться наступления темноты. Почти каждый день она под тем или иным предлогом выскальзывала из дома и отправлялась к ручью, — туда, где ее ждал Михас. Словно тонкая, но крепкая нить протянулась меж ними…
Впереди показалась хрупкая фигурка женщины. Вагас прищурился; женщина уже в годах, но идет бодро и легко, как молодая. Видно, привыкла бродить по свету белому.
Возле незнакомки он остановил лошадь:
— Тпрууу, милая! Стой! Стой, говорю…. Старица, куда путь держишь? Садись, подвезу.
— Спасибо, мил человек. А то идти далече, думала всю ночь пройду. А тут, глядишь, и засветло до места доберусь.
Гардиния удивилась такому юному и чистому голосу, обладательницей которого являлась попутчица. Она догадалась:
