Он ушел со сцены сам.
Один зимовщик рассказал мне, что как-то руководство очередной САЭ, добравшись домой, заделав отчеты, свалив все бумажки, пригласило Михаила Михайловича на традиционный банкет в ресторан гостиницы «Европейская». К назначенному сроку он не явился. Откладывали начало, звонили домой, но из дома он ушел, предупредив, что идет на банкет.
В середине вечера Сомова случайно обнаружили в соседнем с банкетным зале. Он сидел один за столиком, глубоко, омутно задумавшись, забыв о приглашении или, может быть, не найдя пригласивших его товарищей. Так о чем он думал, сидя в одиночестве, в пустом ресторанном зале, в полутьме, с рюмкой коньяка на столе?.. О том, что он — третий лишний, — так думаю сегодня я.
Сомов простудился и умер в декабре 1973 года.
Тяжелая ночь.
Айсберги выносило в пролив между островами Кандламас и Сондерс.
Туман. Много ледяных осколков. Снежные заряды. Эти заряды здесь самое примечательно-прекрасно-отвратительное. Особенно при встречном ветре в восемь баллов. Мощная лавина снежинок вылетает из тьмы в свет прожекторов и завихряется вокруг судна неистовым сверкающим смерчем — неописуемо красиво и опасно, потому что ровным счетом ничего впереди не видно. Снег еще залепляет стекла рубки, и ветер его прессует, а если выйдешь на крыло, то, кроме собственных слез, ничего не увидишь.
Заряд промчится, откроются аспидно-черные провалы между валов и алмазно сверкающие пенные гребни, отражающие лучи прожекторов в самые немыслимые стороны. И среди всего этого великолепного безобразия мелькают маленькие птички. Как они научились жить в ледяном аду, как научились не разбиваться о стекла прожекторов, как преодолевают в себе вековое стремление к свету из тьмы?
И опять с ревом и свистом налетает заряд, в стекла втыкаются снопы закрученных вихрем снежинок.
Днем вошли в плавающий лед. Вообще-то ни черта не понять: или это обломки припайных ледяных полей, или осколки айсбергов, или, что вернее всего, смесь. Попадаются крупные правильной формы кубы и призмы — таких в Арктике не видел.
Убрали стабилизаторы. Без них на крупной зыби теплоход раскачивается без всякой элегантности.
Голубые дремлющие айсберги причудливых, абстракционистских очертаний. Кажется, внутри айсбергов есть мощные источники света, порождающие ореол-сияние. И фотографировать и рисовать айсберги дело бессмысленное. Во-первых, уменьшение масштаба убивает величие. Во-вторых, рисовать надо флюоресцирующими красками. Для уравновешивания абстракционизма Бог создает и такие айсберги, которые похожи на обыкновенных лебедей. Без солнца, при серых небесах средней величины айсберги просто некрасивы. А большие продолжают давить величием при любой погоде. Да, масса тоже кое-что значит в этом мире.
