— Прости. Очень уж я не умею осознавать возраст, и свой, и одногодков. Это типично для нашего поколения…
— Да, ты писал об этом. Теперь. Старпом молод, толков, энергичен, давно на пассажире, судовые дела знает и ведет без натуги. Тебе вмешиваться не надо. Подстрахуешь на мостике, когда сам найдешь нужным: я знаю — чистым бездельником плавать с ума сойдешь. Ходовая рубка тесновата. Да еще наставника мне посадили. Знаком с Диомидовым?
— Лично нет. Знаю, что он долго работал на берегу в Гонконге, а идет в Антарктиду, вероятно, для того, чтобы мозги проветрить, подработать.
— Я тоже хотел бы поработать за границей. И я был капитаном-наставником и ходил в рейсы, чтобы мозги проветрить, как ты, так сказять, выражаешься.
— Насколько я знаю, ты ходил на заработки не наставником, а подменял обыкновенных капитанов.
— Ты против наставников?
— Только дурак может быть против старого, опытного, мудрого, доброго наставника. Вероятно, из-за того, что я никогда даже не видел ни одного своего дедушки, я мечтаю о таком наставнике всю жизнь. Вы поделите время на мостике?
— Он будет стоять со вторым. Старпом стоит сам. Это я про лед. Да. О месте в кают-компании. Свободных за столом старшего комсостава нет. Придется тебе изучать директора ресторана, пожарного помощника и третьего штурмана. Поближе, так сказять, к жизни. Не возражаешь?
— Но прóблем. После обеда на берег можно?
— Бога ради!
В этом «бога ради», пожалуй, было уж слишком от «убирался бы ты отсюда вообще к чертям собачьим!». И я бы убрался, кабы это было возможно. В конце концов я знаю Юрия Ивановича Ямкина шапочно, хотя мы и знакомы четверть века и хотя нас связывали особые узы. От него можно ждать любой неожиданности. Ведь и на «Фоминске» мы с ним месяцами не пили вместе чай — не чаевничали по вечерам в каюте, а это много значит.
— Говори честно. В «мелкокалиберке» ты сам виноват или другой дядя?
Вот черт! Какая проницательность вырабатывается в человеке, если познакомились в черной полынье Карского моря, когда суда сошлись борт к борту на четверть часика… Четверть века назад. Или мы на офицерских сборах познакомились?
— Ну, виноват! Виноват! У каждого заскоки. Вечно путаю «мелко» с «мало». И это не только пушек касается, но и масштабов карт. Доволен?
— Вот так и пиши, стало быть, — назидательно заметил мой капитан.
К счастью, тут явились хроникеры-газетчики. Им хотелось распотрошить и сфотографировать капитана судна, уплывающего к пингвинам. Ни интервью, ни фото у ребят не вышло. Даже не знаю, почему это Юра так серьезно, глубинно окрысился на представителей центральной прессы. Он, конечно, прикрыл раздражение шуточкой, но я-то его шуточки знаю.
