Затем говорил Юра. О наших делах и болячках. Судно он знает великолепно — от наружной заклепки до кладово-посудно-бельевых катакомб. Говорил со злостью. Идем работать в Антарктиду, а судну вообще не рекомендуется толкаться во льдах, барахлит лаг, «дышит» брашпиль — когда стоишь рядом с ним в момент отдачи якоря, кажется, прыгаешь на пружинном матрасе, нет обогрева лобовых стекол в ходовой рубке… Ну и т. д.
Было бы чистой демагогией спрашивать у капитана, почему он вышел в море с такими болячками. Все всем ясно. С героями полярниками можно и в ванне через океан плавать. Но вот после возвращения из Антарктики судну предстоят престижные круизы с туристами. И надо успеть перед ними провернуть ремонт и отдоковаться, а для этого надо рвать из Антарктиды в минимальные сроки, иначе опоздаем к плановым срокам ремонта и выбьемся из докового графика… Ну и т. д.
16.02
Конспект грустного рассказа. Напишу когда-нибудь, быть может, раз уж услышал.
Женщина-посудомойка. Все время в низах. И проворонила в Антарктиде пингвинов — не видела ни одного. Горюет по этому поводу. Один трепливый тип говорит, что везет в рефрижераторной камере пингвиниху с пингвином. И покажет зверей ей, но только на подходе к дому, потому что пингвинов из холодильника раньше выпускать нельзя — они не прошли акклиматизацию. Она верит, носит для пингвинов деликатесы, которые тип, естественно, заглатывает сам. Экипаж включается в розыгрыш. Женщина-посудомойка неразвитая, серая, но уже любит пингвинов, которые едут в холодильнике. Наконец тип говорит, что нынче покажет птиц, но требует политра. Достать бутылку в конце рейса посудомойке — фантастика, но она достает. Ее ведут к рефрижератору, открывают камеру — там фотография пингвинов. Хохот и восторг толпы. У нее шок, хотела выброситься за борт. Тип испугался, отдал ей яйцо пингвина. Она повесила яйцо возле зеркала в каюте и успокоилась. Называется рассказ: «Одна надежда — яйцо пингвина».
19.02
Монтевидео. Ошвартовались к тому же причалу, что и десять лет назад на «Невеле».
И нынче перед моей каютой ворота номер семь — все на круги своя. Только на причале нет собак. И со мной нет судового пса Пижона, которому здесь дали прикурить местные псины прямо на причале. Правда, он отомстил им очень коварно: соблазнил симпатичную уругвайскую сучку на радость всему экипажу.
К рецензии на книгу Сомова.
Даже очень плохие писатели писали о собаках хорошо. Так уж эти существа устроены — имею в виду собак.
