У евреев положение было иное. Пред евреями вставала неумолимая альтернатива: смерть или бегство в леса, и чем леса глуше, тем лучше. Бежать было чрезвычайно трудно, вероятность гибели была громадна.
Но другого выхода не было. Поэтому бежали целыми семьями, со стариками и детьми, запасшись по возможности каким-либо оружием (обычно покупавшимся — через третьих лиц — у немецких солдат или у полицейских), бежали иногда очень значительными группами из гетто, бежали из поездов смерти. Лишь бы попасть в лес, а там будь что будет.
Таких беглецов были многие тысячи. Они не могли сгруппироваться в боевые партизанские отряды и тем более не могли влиться в уже существующие боевые отряды. Это привело к созданию в глухих лесах еврейских семейных лагерей и нередко и еврейских партизанских отрядов, одной из главных задач которых была охрана еврейских семейных лагерей. К образованию еврейских партизанских отрядов толкали боеспособных молодых евреев и трудности, на которые они наталкивались при попытках войти в какой-либо из существующих не-еврейских отрядов.
В этой обстановке создавались часто напряженные отношения между партизанами не-евреями и евреями. Среди партизан не-евреев очень значительный процент составляли люди, побывавшие в немецком плену или на немецких принудительных работах и в течение довольно продолжительного времени находившиеся под влиянием гитлеровской антисемитской пропаганды. Влияние этой пропаганды проникало очень глубоко, и антисемитские настроения в партизанской среде — особенно в 1942 и 1943 годах — сказывались и часто, и резко. Вот как описывает Каганович «тернистый путь еврейских партизан» (Каганович, стр. 165–167.):
«Быть принятым в советский боевой отряд было не легкой задачей. Были отдельные русские отряды, которые принципиально не принимали евреев. Они мотивировали это тем, что евреи будто бы не умеют и не хотят бороться.
Для еврея первым условием принятия в отряд было — иметь оружие. Многие молодые евреи, у которых не было возможности достать оружие, должны были уходить в семейные лагеря или семейные отряды, которые принимали всякого спасшегося еврея.
Прибывавшие не-евреи тотчас же получали от партизан оружие. Нередко случалось, что для этого у еврея-партизана отбиралось его оружие, с которым он прибыл в отряд, или оно заменялось худшим оружием. Этот поразительный факт национальной дискриминации начальство и политические руководители объясняли высшими политическими соображениями: для еврея нет другого выхода, для него нет возврата; а перед белоруссом, поляком или украинцем открыто много возможностей: он может поступить в полицию, во власовскую армию или на какую-либо должность у немцев, хорошо оплачиваемую и позволяющую грабить население и широко пользоваться бесхозяйным еврейским имуществом, поэтому его нужно во что бы то ни стало втянуть в ряды борцов против немецких оккупантов.
