Политика идейного примиренчества по отношению к гитлеризму расчищала почву для молчаливой моральной полу-легализации антисемитизма. На этой почве и в Советском Союзе, и в Германии возникали — и при задавленности сколько-нибудь свободной печати не могли не возникать — чрезвычайно странные слухи.
После четырехнедельной поездки по Германии Освальд Гаррисон Виллард телеграфировал «Нэйшон» из Гааги, будто «в ответственных кругах» в Германии ждут перенесения в советскую практику основных начал «Нюренбергских законов» («The Nation» (New York), December 30th, 1939.):
«…Я должен сообщить и еще одну плохую новость. В ответственных кругах Германии распространена уверенность, что соглашение со Сталиным предусматривает применение Нюренбергских законов по отношению к русским евреям и что это будет осуществлено до истечения шести месяцев со дня подписания пакта. При этом не предполагается, что постановления такого рода будут проведены в законодательном порядке; Сталин просто сделает соответствующие распоряжения, этого будет достаточно».
Из Советского Союза доходили не менее поразительные слухи: о дружественной критике расистской теории в руководящих советских кругах («Моргн Журнал» (Н. И.) от 14-го марта 1940 года.), о советско-германском соглашении об организации общего «единого фронта» для борьбы с религией (Телеграммы ЕТА из Парижа от 25-го января и 5-го мая 1940 г., «JTA-News» от 26-го января и 6-го мая 1940 года.), и т. п. Почти всё это была фантастика, но она характерна для того политического «климата», который был создан германско-советским соглашением, и «климат» этот был чрезвычайно благоприятен для прорастания на советской почве семян антисемитизма.
Систематическое замалчивание в советской печати гитлеровской анти-еврейской политики было одним из проявлений дружественного нейтралитета по отношению к гитлеризму. Это замалчивание в решающий период перед вовлечением Советского Союза в войну имело для советского еврейства и еще одно роковое последствие: огромное большинство евреев в Советском Союзе плохо отдавало себе отчет в смертельной опасности, которая грозила им от гитлеризма; и когда 22-го июня 1941 года немецкие войска внезапно вторглись в Советский Союз, советское еврейство оказалось совершенно неподготовленным к событиям и многие даже из тех, кто еще могли бежать и спастись, остались на месте и погибли. Факт этот подтверждается в не предназначавшемся для опубликования докладе из оккупированной немцами Белоруссии, написанным в июле 1941 года зондерфюрером С. представителю имперского министерства оккупированных областей при Верховном Командовании Армии (См. собрание немецких документов в Еврейском Научном Институте в Нью Йорке: Осс E 3 а-2.):
