* * *
Сталин хорошо знал ситуацию в республиканских партийных организациях и потому с явной заинтересованностью слушал рассказ Пономаренко. В Белоруссии активность коммунистов, в отличие от других республик и областей, была довольно высокой. А партийные организации всех уровней работали продуманно и инициативно, в них действительно бурлила жизнь. Это было просто удивительно, учитывая, что в закончившейся войне погиб каждый третий житель республики — это были самые высокие потери, понесенные в годы этой страшной войны какой-либо нацией. И Сталин испытывал невольные симпатии к столь пережившему и перестрадавшему народу, который, несмотря на все это, сохранил стойкость духа и уверенность в завтрашнем дне. Да и сам Пономаренко в разговоре со Сталиным ни на что не жаловался, он ставил вопросы, относящиеся к этому завтрашнему дню, к будущему буквально возродившейся из пепла Белоруссии.
До войны Минск представлял собой город с узкими, кривыми улицами, низким уровнем благоустройства. В нем не было крупных промышленных предприятий, отсутствовала современная система коммунального хозяйства. Эту ситуацию следовало менять. Пономаренко предложил построить в белорусской столице крупный авиационный и тракторный заводы. Ну а восстанавливать город надо с совершенно новым обликом — широкими улицами и проспектами, красивыми домами и современными коммунальными службами. Все это требовало немало средств из союзного бюджета. Сталин, однако, дал свое согласие, тут же поручив Молотову начать подготовку соответствующего Постановления Правительства о строительстве тракторного завода и вызвать в Минск представителей Госплана и Наркомата автомобильной и тракторной промышленности. Когда тот поморщился — со средствами в тот период была крайне трудно, их не хватало даже для восстановления разрушенных предприятий, жизненно важных для страны, — добавил: «Белорусы этого заслужили. Они должны знать, что их подвиг высоко ценит весь советский народ».
Позже Пономаренко говорил друзьям, что жалел, что не поехал в Потсдам. Надо было все-таки откликнуться на сталинское приглашение, тем более что ему было о чем поговорить с вождем. До пограничной станции Барановичи, где сошел Пономаренко, он успел коснуться в беседе со Сталиным и последних достижений в области металлургии и химии. Белорусский секретарь, инженер по образованию, постоянно читал техническую литературу и следил за научно-техническими новинками. Тут он нашел общую почву с вождем, который также много читал, в том числе книги и публикации на технические темы. Сталин всячески старался поощрять деятельность конструкторов, изобретателей и рационализаторов и, в отличие от других членов Политбюро, подробно изучал наиболее интересные проекты, добивался выделения денег на их реализацию. Его не останавливало даже то, что такие проекты подчас оказывались очередным «вечным двигателем», а выделенные на них средства затрачивались впустую. «Без неудач и риска в науке и изобретательском деле не бывает, — говорил в таких случая вождь — Лучше потратиться впустую на три несостоявшихся изобретения, чем упустить четвертое, которое может в десятки раз компенсировать затраченные средства». Пономаренко придерживался такого же подхода. На всех своих партийных и хозяйственных постах он поддерживал ученых и изобретателей, даже когда их проекты казались многим сомнительными и нереальными.
