Все повторится. Я увижу вскоре
Блеск изумрудный, радостный рассвет.
И я тогда воскликну: «Здравствуй, море —
Мой самый лучший солнечный сонет!»
И ушла она в тихий вечер,
Мне едва шевельнув рукою.
Заскучал я и начал поиск
глаз, в которых плескалось море.
И нашел их. И были после
расставанья и снова встречи.
А теперь я стою напротив
и в глазах ее утопаю.
О, как пьянит меня твой запах, море.
И я опять на милом берегу.
Ты не со мной. С судьбою не поспоришь…
Но и тебя забыть я не могу.
Ведь ты — моя любовь и испытанье,
Надежда и отчаянье мое,
Безмолвный крик, кричащее молчанье,
Моя беда с кружащим вороньем.
Ты — целый мир моих противоречий,
Волшебных снов, несбывшейся мечты.
Я столько раз спешил тебе навстречу,
И столько же вдруг убегало ты.
Хотел бы знать, как долго будут длиться
Моя любовь и вечный твой уход.
…Но блики солнца, словно перья птицы,
Рассыпались по зыбкой глади вод…
Неподвластны любовь и время
никому в этом грешном мире.
И спустя много лет, под осень
шла с другим она, напевая.
И я видел в глазах счастливых,
как мерцало, смеялось море.
Побежать бы к нему навстречу!..
Да оно меня не узнало.
Прощай, зеленоглазое! Мне больно
Смотреть на этот сумасшедший блеск,
На эти разметавшиеся волны
И полный страсти неустанный плеск.
И на твое взметнувшееся счастье
Из памяти таинственных глубин.
Ты в своем прошлом, я же — в настоящем,
Ты в юности, а я — в снегу седин.
Я рад услышать твои песни, море, —
Как превосходно пел их Рафаэль! —
В них каждый звук, с хрустальным звоном споря,
Туманит голову, как запоздалый хмель.
Настало время, и пора проститься.
Прошу тебя, ты больше не зови.
Я ухожу. Так улетают птицы,
Когда тускнеет свет твоей любви.
Придет весна, и все они вернутся.
Оттает нежность, растворится грусть,
И ты опять захочешь улыбнуться…
И только я к тебе уж не вернусь.
Говорят — время лечит раны.
Так ли это? Не знаю, право.
Каждый день я забыть стараюсь
Свое море и теплый берег.
Чередою проходят годы,
Сны морские все чаще снятся,
И надеждой неясной, тщетной,
отчего-то душа томится.
Мне оно не дает покоя —
в чем секрет его притяженья?
Уж хочу не любви — свободы
в своих помыслах и поступках.
Я, пожалуй, отправлюсь к морю,
чтоб избавиться от сомнений,
Поискать в нем свою монетку
и вернуть ему горсть ракушек.
Все утеряно безвозвратно.
Но я все же зачем-то еду.
Вот уже забелел поселок,
утопая в садах зеленых.
Не войдя даже в дом родимый,
я ступаю на милый берег.
Что-то сильная нынче дымка…
— Здравствуй, море! Зачем ты звало?
Паруса, словно крылья чаек,
