Зоя, понимая, что в эту минуту все зависит от ее сноровки, упала коленями на траву и, как сумела, прижала рыбину к земле.
— Молодец! Теперь хватай ее за жабры, и она наша.
Нащупав скользкую голову, Зоя с трудом ухватила рыбину за жабры.
— Не бойся! Бери ее поглубже, — отчаянно жестикулировал Владимир.
— Ну, все, рыбонька моя, допрыгалась! — Торжествующе подняла Зоя над головой бьющегося сазана.
— Молодец, Зоя! Не будь сейчас тебя рядом, не было бы у нас и улова.
Зоя поднялась и подошла к Владимиру. Он с жадным восхищением рассматривал рыбину.
— В вашей речке такая рыба водится? Удивительно.
— Так это точно сазанчик, не карась?
— Однозначно. А ты, что же, деревенская — и не знаешь?
— Если я жила в поселке, так, по-твоему, и на лошади должна уметь скакать, и на тракторе ездить, так что ли?
— Извини. Это сазан. Видишь: усы, крупная, с ноготь темно-золотистая чешуя, ну и форма, конечно. Интересно, сколько же он весит?
Зоя расслабила руку и попыталась определить его вес.
— Что-то около килограмма. Пойду бабушке покажу, пусть порадуется.
— Хорошо, — сказал Володя, — а я, если не возражаешь, еще порыбачу.
Рыбка оказалась как нельзя кстати: бабушка была просто в восторге.
— Живая? Как же вы такую большущую рыбину поймать-то сумели? Ох, и давно же я не видывала такого чуда.
— Да вот повезло. Вдвоем еле справились. Сейчас водички для нее принесу.
Через минуту сазан уже плескался в ведре. Чуть погодя, Зоя снова вышла к Владимиру. Он показал ей двух окуньков. В течение часа поймали еще пять рыбешек, самая крупная из них — красноперка, длиной с ладошку. До заката еще было время, но комариная настырность упиться дармовой кровью вынудила рыбаков удрать домой. Уху решили сварить завтра. Рыбу сунули в холодильник. Попили чаю, поговорили о своих черноморских знакомых и вскоре улеглись спать.
Минула вторая ночь, а решение все не приходит. После завтрака Зоя пошла в магазин. В поселке никакой привычной с детства активности. Некогда известный колхоз-миллионер, наполняющий трудовой жизнью три поселка, съежился до размеров полеводческой бригады. Люди остались без работы, без денег, без надежды.
В магазине царила та же сонная одурь, что и в поселке. Накупив муки, крупы, масла, она вышла на улицу.
— Ба, Зоя Николаевна, неужто это вы? Ра-ад, рад вас видеть.
Перед девушкой с бутылкой пива в руке стоял матерый человечище: грудь, плечи, ноги — все мощное, как у памятника. Щекастая физиономия Федьки Журавлева, старшего брата ее одноклассницы Нинки, расплылась в радушной улыбке.
