— Бобби, — сказал я, — у твоего чудовища крылья направлены не в ту сторону.
— Нет, — возразил он. — Именно так и должно быть. Я однажды смотрел фильм «Царство дикой природы» о ястребах. Они бросаются сверху на свою добычу и затем, при взлете, меняют угол крыла, направляя крылья вперед. У них двойные суставы, понимаешь. При таком расположении крыльев увеличивается подъемная сила.
— Тогда почему ВВС не делают их такими? — спросил я, не имея ни малейшего представления о том, что военно-воздушные силы как США, так и России уже проектировали истребители с направленными вперед крыльями.
Бобби только пожал плечами. Он не знал почему, и это его ничуть не интересовало.
Мы пошли на холм Карригана, Бобби уселся в седло от коня-качалки и схватился одной рукой за рычаг. — Разгони меня как можно быстрее, — сказал он.
В его глазах плясали безумные чертики, которые были так хорошо мне знакомы. Господи, даже в колыбели его глаза иногда пылали таким ярким светом. Но я готов поклясться всеми святыми, что никогда не толкнул бы его вниз по бетонной дорожке с такой силой, если бы знал, что все произойдет именно так, как задумал Бобби.
Но я не знал этого и потому разогнал его изо всех сил. Он помчался вниз по склону холма, издавая дикие вопли, словно ковбой, только что вернувшийся с пастбища и скачущий в город, чтобы выпить несколько кружек холодного пива. Какая-то старая дама едва успела отскочить в сторону, Бобби промчался мимо старикашки, опирающегося на палку. На середине спуска он потянул за рычаг, и я, изумленный и перепуганный, увидел, как его хрупкое фанерное сооружение отделилось от тележки. Сначала он парил всего в нескольких дюймах от склона, и на мгновение мне показалось, что сейчас Бобби грохнется вниз. Затем его подхватил порыв ветра, и планер Бобби начал подниматься вверх, словно его тянули на невидимом канате. Тележка свернула с бетонной дорожки и застряла в кустах. Бобби парил уже на высоте десяти футов, затем двадцати, пятидесяти. Он летел над парком Гранта, все время набирая высоту, издавая ликующие крики.
Я побежал за ним, умоляя его спуститься. В моем воображении возникла картина: он падает с этого идиотского седла на дерево или разбивающегося об одну из статуй, в таком изобилии украшающих парк. Не то чтобы я мысленно представлял похороны своего младшего брата; уверяю вас, я чувствовал, что принимаю в них участие.
— Бобби! — кричал я. — Спускайся!
— И-и-и-и! — вопил Бобби. Его голос был едва слышен, но полон наслаждения.
