10 апреля 1944 г. Второй день Пасхи. Положение в нашей боевой группе на полевых позициях: русские вчера сделали попытку пойти в атаку в составе примерно 200 пехотинцев. Навстречу им выступили румыны из Лёхерна и отбросили солдат ивана. При этом они оставили два 4-см противотанковых орудия. К сожалению, только с одним ящиком боеприпасов. Наш лейтенант «мальчуган» Хартвиг с группой солдат забрал оба орудия. У русских есть здесь два танка, две батареи артиллерии, противотанковое орудие («трах-бумм») и миномет. Их передовые позиции прямо перед нами. Наша артиллерия уничтожила русский обоз. Сегодня утром все очень спокойно, легкий свежий теплый ветерок, великолепная пасхальная погода — и это на фоне прекрасного горного ландшафта. Снег лежит только на северных или северо-восточных склонах. Во второй половине дня тревога! Наши минометчики соединяются с так называемым карпатским батальоном под начальством ротмистера Кюна из «Великой Германии». Образуется «союз» из разогнанных паникеров (в таких «союзах» приказы командиров должны выполняться безоговорочно). Мы занимаем огневую позицию примерно в десяти километрах к северу от карпатского шоссе II/III на Ватра — Молдавия. Моя квартира в бывшем здании госпиталя. Поздно вечером я вышел наружу. Полная луна освещала ночное небо. Дул весенний ветерок! И затем является война! Чтобы доставить кофе моим людям, я еду вместе ко 2-й роте в Гура Хуморулуй. Карпатский батальон, к которому я приписан, охраняет территорию примерно на 10–15 км слева и справа от нашей дислокации. Ночь проходит спокойно, врага не видно. Но тем не менее вызывает много беспокойства. Полуночный час! Появляется «святой дух» — мой приятель Р., который допекает меня своими бесконечными проблемами, среди ночи начинает бесконечную стирку. Он будит всех, и они в ярости бросаются на него. При всем этом в такой ситуации всегда попадаешь в глупейшее положение. Так как на улице темно, я неожиданно получаю несколько ударов кожаной перчаткой, которые моментально будят меня. Я высоко подпрыгиваю и вижу глаза приятелей, которые просят прощения. Спокойно говорю им: «Да ладно! Наверное, он это заслужил!» Затем я освещаю карманным фонариком «поле сражения». Пожалуй, еще минут пять «товарищи» молотят нарушителя тишины. Однако внезапно снова наступает спокойствие! Все опять ложатся, укрываются, вздыхают, а некоторые хихикают. Он действительно заработал это! На следующее утро при встрече я спрашиваю его, откуда у него такой красный шрам на лице. Р. гневно кричит: «При драке первый удар получите вы!» Я отвечаю, что хорошо запомню его слова и пусть он побережется!
