— Мог ли это сделать кто-то из ваших… гостей?
— Гостей? — удивленно переспросил я.
— Тех странных существ, что порой наведываются к вам в гости.
Да, похоже, Мясник навел обо мне справки. Вот только кто ему мог так много обо мне рассказать. Неужели он знает суть моей «работы»?
— Не знает, — уверил меня Тогот. — Ему известно лишь то, что ты порою общаешься не совсем с людьми.
— А ты как думаешь, кто это мог быть?
— Все караванщики у нас на виду. За последний год через врата, которые ты открывал, никто лишний не проходил.
— Понятно… — мысленно протянул я.
Мясник сидел неподвижно, все в той же позе, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Нет, — произнес я, предварительно прокашлявшись так, чтобы у моего собеседника не возникло никаких подозрений. — Скажем, так… Все мои, как вы их называете, «гости» от прибытия до убытия находятся под моим постоянным надзором, и если бы один из них отлучился, пропал или занялся вот такими штуками, — я постучал пальцем по конверту, — я бы знал об этом.
— Тогда кто?
— Маньяк какой-нибудь. Мало их тут, что ли…
— Артур, не говорите ерунды. Судя по тому, что я за последнее время узнал о вас, вы серьезный человек.
Я прикусил язык. Мясник был прав, никто из людей такое сотворить не сумел бы, если не брать в расчет настоящих колдунов, не тех, что заседают по орденам и гильдиям, а тех, что служат Древним и истинному Искусству. Хотя зачем Древним уничтожать молодых хачиков?..
— Хорошо, пусть это будет кто-то из «гостей», только не моих гостей. Меня это не касается. Я делаю свою работу, и, слава богу. Не мне суждено следить за соблюдением правил и устоев, по которым живет этот мир, — я сказал это и тут же пожалел, особенно относительно последней фразы. Однако, с другой стороны, что мне еще делать?
— Мы хотели бы предложить тому, кто поможет нам, солидное вознаграждение.
— Очень солидное, — ментально добавил Тогот.
Без сомнения, этот мелкий пакостник знал о вознаграждении с самого начала.
— Деньги меня не интересуют, — уперся я.
— Хватит! — взревел у меня в голове Тогот. Так взревел, что мне на мгновение показалось, что я оглох. — Если я сказал, что ты возьмешь эти деньги, то ты их возьмешь! Если я впустил сюда этого человека и позволил ему говорить с тобой, значит, я считаю, что нам следует вмешаться в это дело.
— Отстань! — невольно вырвалось у меня, когда для пущей убедительности Тогот, как по струнам, прошелся по нервным узлам моего тела. Меня выгнуло, как на дыбе.
