— Выглядели они, должно быть, комично, — засмеялась она.
— Не то слово, но было облегчением иметь возможность превратить проклятую гитлеровскую войну в забаву. Гитлер был бы не особенно рад узнать, какого невероятного количества боеприпасов стоили эти охотничьи экспедиции вооруженным силам Германии. Они редко возвращались с серной или с оленем. Большей частью со свиньей или с теленком, в них легче попасть, потому что они на привязи.
Как-то вечером вскоре после заката мы наткнулись на покинутый коттедж в горах и решили расположиться там на ночь.
— Кто «мы»? — перебила Гизела.
— Ты их не знаешь. Группа бесшабашных профессиональных убийц, солдат одного из тех полков, которые вечно рискуют жизнью.
Обитатели коттеджа, видимо, успели хорошо поесть перед тем, как были вынуждены его покинуть. На столе оставались деликатесы. Словно в роскошном отеле — там, где нет войны. Свинина, жареный гусь…
Еда понравилась бы нам гораздо больше, если б мы не почувствовали странного сладковатого запаха, как только вошли. Пока ели, запах, казалось, все усиливался. Порта пошел наверх узнать, не идет ли он оттуда. Вскоре он позвал нас. Вышел на лестничную площадку и встал, потирая рукавом цилиндр.
— Там какой-то умерший в постели тип, — сказал он. — Вот откуда запах.
Хайде усмехнулся.
— Подумать только, умер, лежа в постели. Это оскорбление войне и гитлеровским призывам к героизму.
Гизела постепенно засыпала. Меня тоже клонило в сон. Мы задремали, но я не мог отогнать мыслей о той ночи в коттедже.
Мы, все двенадцать, поднялись взглянуть на того человека. Это был старик, лежавший в белой рубашке.
— Обделался в постели, — сказал Порта, снявший толстое крестьянское одеяло. — Вот же старая свинья. Отличная постель, в которой мы собирались спать.
— Фу, какая вонь, — сморщил нос Штеге.
— Стало быть, наш студент не выносит этого запаха? — спросил Порта. И ткнул труп штыком.
— Смотри, не продырявь его, а то пойдет трупный газ, — предостерег Старик. — Тогда будет невозможно здесь оставаться. — Оглядел комнату, подергал себя за нос, как всегда, когда возникала проблема, и сказал: — Надо бы его похоронить.
Малыш с Портой взяли простыню за оба конца и вынесли труп. Но вырыть могилу оказалось невозможно; земля была слишком твердой. Поэтому его погребли в навозной куче. Это оказалось значительно легче.
Покончив с похоронами, мы продолжали есть, пить и играть в «двадцать одно».
— По этому чертову дому кто-то ходит, — проворчал Хайде, оглядывая комнату, в которой мы сидели.
