Это скоро кончится,
Минует беда.
Адольф с его партией
Сгинут навсегда.
Алоис забыл, что нужно играть. Малыш, схватив Лизу, стремглав пронесся мимо пианино, но ухитрился при этом съездить Алоиса по физиономии.
— Бренчи, шмакодявка, для чего ты здесь?
Алоис с образцовым усердием забарабанил по клавишам. Играл он веселый венгерский вальс. Малыш тем временем перешел на танго. Не обращая внимания на музыку, выделывал, что хотел, вертя в воздухе беспомощную Лизу, словно пропеллер. Лиза потеряла туфлю. Та осталась лежать посреди танцплощадки, синяя, сиротливая.
Лиза больше не танцевала. Во время румбы ноги перестали ее слушаться. Малыш продолжал солировать, иногда вертя на плечах свою даму. Внезапно он остановился и пристально обвел взглядом зал.
— Хочет кто-нибудь подраться?
Никакого ответа. Малыш удовлетворенно кивнул.
— Ради вас же надеюсь, что нет.
Легионер усмехнулся.
— Хватит, посади партнершу на стойку.
Малыш, отдуваясь, усадил туда Лизу. И сел рядом с Гизелой.
Легионер посмотрел на тяжело дышавшую женщину, сидевшую перед ним на стойке.
— Труде, — скомандовал он ни с того ни с сего, — мадам хочет тоника.
Еще бокал с добавкой из бутылки Доры.
Вскоре несчастная Лиза снова была на ногах. Она опьянела. Совершенно неожиданно. Капли Доры. Она разошлась, забыв о своей горделивой надменности. Танцевала с Бауэром. Со Штайном. С каким-то пехотным унтером.
Унтер танца не закончил. Малыш сбил его с ног, а бельгиец вышвырнул в заднюю дверь, откуда другие вскоре переправят его подальше.
Лиза снова танцевала с Малышом. Пила с Легионером. Опьянела совсем. Сняла и побросала одежду в одну из маленьких зашторенных комнат.
Коварные капли Доры заставляли людей забывать о приличиях. Лавина понеслась.
Лиза спросила Легионера, проводит ли он ее домой.
— Шлюха ты, — ответил он и снова приложился к стакану.
Она всплакнула. Легионер больше не обращал на нее внимания. Он говорил Доре, что женщины, приходящие к ней искать приключений — стервы. Рассказывал о женщинах в Касабланке и Рабате. О женщинах, которые любили и умирали. О мужчинах, которых бесшумно убивали в узких проходах между белыми домиками. Речь его была негромкой, отрывистой.
Дора слушала, щурясь. Ее беспокоил дым от длинной манильской сигары.
Гизела попыталась уйти. Ей вдруг неудержимо захотелось свежего воздуха. Бельгиец у двери — вращающейся двери — дружелюбно улыбнулся, но покачал головой.
— Компанию так не покидают, мадам.
Пронзительный смех Лизы взвился к красным лампам под потолком. Она сделала еще глоток из своего бокала. Гизела не пила. Она курила, ей было очень жарко. Села рядом со мной. Я предложил ей подняться вместе наверх. Я тоже слегка опьянел, хотел последовать примеру Легионера. Прекрасно понимал, что веду себя не лучшим образом, но что из того? Возможно, мы завтра погибнем.
