Капитан сидит в развилке дерева с другой стороны огорода. В руках у него автомат. Это на случай, если пацан не к партизанам вовсе побежал, а к полицаям. Вряд ли, конечно, учитывая, как Оксана тут на нас крысилась, но осторожность еще никому не мешала.
Пролежали мы так час, и тут со стороны леса слышим — бежит кто-то. Шаги быстрые, легкие. Петька возвращается. Ну, думаю, не близко у них тут партизаны-то.
Проскочил пацан мимо нас, и в дом. Проходит еще минут десять — хозяйка появляется. Повертела головой — и к баньке шасть!
Левка меня локтем толкает — смотри, мол, смотри! Она там кого-то прячет, точно тебе говорю!
Но нет. Ошибся на этот раз Николаич. Вышла хозяйка из баньки — под мышкой у нее бутылка литров на пять, в руках корзинка со снедью всякой. С какой — без бинокля не видать, но чувствуется, что тяжелая.
— Ага, — говорю, — значит, для бойцов Русской Освободительной армии у нее жратвы нет. А для кого-то — прямо скатерть-самобранка.
— Хорошая женщина, — улыбается Левка. — Правильная.
— Гости у нее будут, — шепчу я ему. — Вот тогда и посмотрим — правильная или нет.
Лежим, ждем. Комары жрут, сволочи.
Часа через три начало темнеть. Капитана в ветвях уже не видно совсем. На крыльцо соседнего дома вышел старик, постоял-постоял, перекрестился размашисто и вернулся в дом. Где-то собака брешет. Вот и вся жизнь на хуторе.
Потом в горнице у Оксаны свет зажегся. На окне занавесочка желтенькая, уютно так. И почти сразу же слышу — на тропинке тихие шаги.
Николаич тоже услышал, напрягся весь. А слышал ли капитан — не знаю.
Партизан было шестеро. Один идет впереди, водит автоматом из стороны в сторону. Правильно, конечно, но толку от этой предусмотрительности немного. Если бы на нашем месте оказались немцы или полицаи, то с трех стволов положили бы всех шестерых. Но у немцев вряд ли терпения бы хватило в этих комариных кустах столько времени лежать.
Партизан я рассмотреть успел — четверо взрослых мужиков, парень лет двадцати пяти и один совсем молодой хлопчик, возраста нашей Катьки, наверное. Все с автоматами, мужики в военной форме, парни в штатском.
Идут они по Оксаниному огороду уверенно, будто не раз здесь уже бывали. Четверо заходят в дом, двое у крыльца остаются. Собака, та, что днем на нас излаялась вся, что характерно, ни звука не издает.
Как капитан с дерева своего слез — я не услышал. Увидел его, уже когда он в ложбинку нашу ужом вполз.
— Ну что, — одними губами шепчет, — все вроде тихо. Хвоста за ними нет. Идем знакомиться?
